Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Участвовала в русско-польском обмене сдунтами. В Польшу съездила, в России поляков развлекала. Богат и могуч русский язык. И польский тоже. И главное - так похожи... Въезжаем в варшаву.. Читаем вокруг вывески... СКЛЕП. СКЛЕП. СКЛЕП. СКЛЕП. Мы в шоке. Веселый вот такой город Варшава. Оказывается склеп - это у них оптовый магазин... Приехали поляки в Россию. Пытаются с разговорником знакомиться с русскими девушками (зачем эти ... в Россию собственно и приехали) Вот один польский студент обнимает девушку и радостно кричит на весь клуб своему другу что-то, постоянно добавляя слово "КУРВА". Причем девушка рядом с ним явно не "КУРВА". Ну я ему в сторонке говорю: я не рекомендую тебе упортеблять слово курва в клубах... оно интернациональное. Он давай мне объяснять, что "КУРВА" у них что-то вроде нашего "блин" Я говорю, меня не волнует, что там у вас, проблемы будут у тебя... Потом они постоянно употребляли слово "Заебисто" Удалось выяснить, что в польском сленге оно означает "Отлично", "Шикарно" А у нас... Все таки мы русские пессимисты...
Давно дело было. Во Львове, в старое доброе время. Мой коллега, студент, познакомился с милой местной 'паненкой', ну и 'нарисовал' ей байстрюка (т. е. ребенка до свадьбы). Не знаю уж по каким причинам, но жениться на ней не хотел. Но время бежит, и виновница торжества требует ЗАГСа, а не то, говорит, буду в профком-партком жаловаться. Коллега прямо на глазах похудел, но ничего не мог придумать, как решить проблему. Потом его осенило: 'паненка' очень любила свою тетю с племянником, фотография которых висела у нее в комнате на стене. А 'паненка' cама говорила, что мужа у тети нет. Вот это и решило все дело. Однажды студент приходит к 'паненке' домой поддатый. Специально слово за слово затеял с ней ссору и в результате происходит следующий диалог: - А ты вообще помолчи. Ты такая же, как и твоя тетя — курва (по-польски — блядь). - Как курва?.. - А вот так... Видишь фото: тетя есть, 'байстрюк' есть, а отца — нет, значит курва. Тут уж 'паненка' не выдержала и прогнала хахаля (без всяких — к счастью для него - последствий).
Любят у нас военных и истории о них соответственно. Рассказал мне это один знакомый прапор в момент моей службы в качестве "двухгодичника" в славном городе Витебске, в не менее славном 1986-1987 периоде. Итак, служил он до нас в группе войск в Польше, а времена тогда были смутные, и издали по группе приказ об ограничении контактов сов. военослужащих с местным населением. Т.е. сиди в гарнизоне и на улице не светись - можно и по морде схлопотать - "оккупант". А пиво??? На территории части, если кто помнит те годы, запрещено было все спиртное, кроме самого спирта. Значит, для удовлетворения потребностей в пиве надо было переодеться в "гражданку", проникнуть за территорию части и попасть в гражданский польский кабак, а местные деньги у прапоров всегда присутствовали. Все это было с блеском проделано и мой знакомый наконец оказался на месте, с бокалом (тремя) неплохого пива и наслаждался моментом. Напротив его за столиком сидел типовый "пшек", т.е. усы как у Мулявина, глаза светлые (славянские), навыкате, и усы эти он аккуратно обмакивает в кружке с пивом, поглядывая на нашего соотечественника. Черт его знает, но всех наших на Западе легко определить, морды что ли совковые.. И вот этот абориген, глядя на моего знакомого, и не поднимая лишнего шума (все-таки пиво пьет, настроение благодушное) время от времени бубнит тихо: - У-У-У! Курва радецка! (Что звучит примерно как "сука советская"). В ответ на что мой приятель так же тихо отвечает: - Сам курва! И в общем-то больше никаких конфликтов, все на отдыхе. Но дальше в кабак заходит наш родной официальный военный патруль. Обычный состав - офицер, два прапора. Обходят они все помещение и, опять таки, морды у нас такие, останавливаются напротив моего знакомца, и офицер очень вежливо просит предьявить документы. Что оставалось делать бедному прапору, пиво не допито, разоблачение чревато неприятностями, да и вечер еще только начался... Короче, поднимает он на патруля честные глаза и говорит по-местному: - Цо ты хтежь, курва радецка? (Чего те надо, сука советская?) В корень заинструктированый по поводу избежания конфликтов с местным населением офицер молча устало разворачивается и покидает с остальными патрулями сцену. Мой знакомец переводит дух и обнаруживает полное отсутствие давешнего поляка, который сполз под стол от смеха, облившись пивом (а это редкий для них случай). Короче, до конца вечера поляк поил моего знакомого пивом (это тоже редко бывает) и всем рассказывал об увиденном.
29 декабря решил я купить кролика. Любит дочь и я сам тушёного с картошечкой! У наших знакомых из города Батона, который Хаузен, их много…. Сел на вел и по хорошей погоде за час доехал. Дело привычное и дорога известная. Купил половинку крола, попил чая, вспомнили с земляками Родину Великую и малую Родину хозяев – Исилькуль. И в сумерках поехал я в сторону дома. Сюда ехал через горы, а обратно, почему бы не вдоль речки…? Но глянул с моста и стало страшно – река Верре, вдоль которой мне нужно бы ехать, вспухла и разлилась, затопив вело и автомобильные тропы. Весь декабрь лил дождь не переставая…. Над всей Германией четыре недели непроглядные тучи. И поехал я тем же путем, что и сюда. То есть по спускам и подъемам. По пути не миновал и дом старинных друзей. Зашел на пять минут, извиниться, что не могу с ними поужинать – жена ждёт, мол. И опять не выпил. Я же без закуски не пью! Вот побывал в этой поездке в двух домах и кроме чая ни маковой росинки не проглотил. Только пирожок домашней выпечки надкусил. Вкусно!
Видно бог меня берёг. В прошлой жизни, посещая друзей в городе Батонхаузен, я никогда не выезжал оттуда тверёзый. А кого бояться? Полиции в горах нет. А преодолев первые два взгорка, и посидев на макушке второго, полюбовавшись видом на огни лежащих в низине городков, окончательно трезвел, бывало.
Вот. А сегодня на бугре не сидел. Шел дождь. И сильный. Не до посиделок. И холодно, к тому же. Дождевик частично укрыл меня от дождя, но в сапогах уже хлюпало…. Еду осторожно. Машины редки, но сплошные курвы и спуски-подъемы. Курвами немцы зовут не польских женщин с пониженной социальной ответственностью, а вовсе повороты. Это единственное польское слово взятое немцами из Польши. Еду это я, и размышляю – а какие русские слова применяют немцы? А только два – «спутник» и «Гагарин». Больше нет. Ну да ладно, бог с ними, немцами. Места вокруг памятные – тут я вспугнул залёгшего в кустах оленя, здесь мне дорогу перебегала семья кабанов. Чуть не сбили во тьме! В овражке рву я иван-чай, на этом дереве греческие орехи беру, на том яблоки и вдали заросли шиповника….
Проехал я уже мимо десятка хуторов – бауэрхофов. Мрак они разбавляют Вифлеемскими звёздами в окнах и гирляндами, развешанными на придомовых кустах. Мне такое освещение не помогает, но предновогоднее настроение создаёт! У меня своя фара спереди и два красных фонаря сзади мигают. ( Знал бы прикуп, засветил бы налобник!) Однако всё пока хорошо и миновав пару собак со светящимися ошейниками, выгуливающих своих несчастных хозяев в этакое ненастье, я выезжаю из тёмного леса уже на трассу. То есть на велотропу, идущую вдоль дороги. Выезжаю осторожно – помню как на этом повороте, два года назад я «прилёг» на асфальт. Загремел, правильнее сказать, без фанфар. Велосипед поскользнулся в небольшом пятне глины, и улетел в кювет, я в другую сторону заскользил. Немного порвал тогда ладонь, и запомнил – тут скользко и будь осторожен по мокрети!
В этот раз не упал. Еду дальше – а вот тут, напротив ворот дома Вильгельма, я поскользнулся на мокрых листьях и не поранился, но потерял ключи от дома….
Через пятьсот метров спуск с поворотом и тут Нина, двадцать два года назад, не вписалась и ушла под откос. Сломала жердь в прясле и расстроилась….
Еще через сто метров еду по аллее засыпанной листьями, чтобы не заюзить, едва крадусь. Тут где-то, напротив конюшни корни дуба приподняли асфальт и нужно плавно через него перекатиться. Видел я в этом месте лежащего велосипедиста, и помог ему искать наушник. Хорошо не уши. Вот как его тряхнуло на этом корне! Дальше идёт крутой поворот со спуском и подъемом сразу же. Миную благополучно. Мешают очень фары встречных машин – залитые дождём очки к тому же…. Но вот открылся вид на лежащий внизу Херфорд.
Мне предстоит пересечь дорогу. В этом месте меня поджидали несчастья трижды! Было, чинил колесо, растянулся на льду, и едва увернулся от машины, едущей без фар. Идиот какой-то рулил! Или идиотка?
Боковым зрением вижу, что слева никого и встречных тоже нет. Жму педаль и благополучно выезжаю, хотя и не на свою сторону, но на пустой, всегда, кусочек тротуара. Дорожка идёт на спуск мимо конюшни.
В последний момент вижу иномарку выезжающую из двора…. Пытаюсь объехать правее…. Дальше помню себя лежащим на капоте и, и сразу темнота…. Выпутываюсь из плаща сползшего на голову. Не обращаю внимания на вереницу остановившихся машин. Их много в обоих направлениях. Меня же выбросило почти на середину…. Ко мне бегут двое. Но я на них ноль внимания - шарю в плаще. Ищу телефон. Наконец нахожу и включаю…. Светится. Всё хорошо! Теперь найти кепку. Она в капюшоне запуталась. Народ стоит вокруг и недоумевает – чего ему нужно? Наконец выпутываю и кепку. Хватаю велосипед и отвожу в сторону. Он цел. Только цепь спала. Незнакомый свидетель уже вызывает полицию и скорую. Набежавшие тётки вопрошают – Вы здоровы? Да, отвечаю, все хорошо. И даже немецкий не забыл. Хромаю немного, и локоть побаливает. Они щупают меня и отстают. Наблюдают.
А вот и полицейская машина. Она случайно мимо проезжала. Юная полицистка, стандартная красавица за рулём и старший наряда – турок. Моя визави – наездница из иномарки – Эфа, приглашает меня в машину. Сидим, ждём протокола. А вот и кранкен ваген. То есть скорая. Размером с вагон. Два, по возрасту, пионеры-фельдшеры, щупают меня и задают вопросы. У меня начинает болеть всё! Но стою ровно и не соглашаюсь ехать в больницу. Куда я велосипед дену? Как его потом забирать? Больничный вагон уезжает. Мы с Эфой беседуем. У неё 5 внуков. Это она выдаёт первым делом. Как бабкам важно наличие внуков!
Ей хочется узнать побольше и обо мне. Но у меня своя метода. Я же в немецком до сих пор чайник, поэтому приступаю к допросу известными мне словами:
- Что Вы тут делаете? - у меня тут кобыла. И я наездница. Вчера ей ремонтировали зуб, и я ей привезла мягкую пищу – кашу.
Об этом я догадываюсь – под ногами у меня миска с остатками овсянки. Она продолжает…
- Ей 18 лет. Но она хорошо бегает. Я когда-то работал на конюшне и у нас, оказываются общие знакомые!
Выдаю монолог – ездил за кроликом в Батон. Там у меня друзья, дождь, плащ, извините, что не по своей стороне ехал. Но я так привык. Вон там я уже падал – был лёд. Зачем кролик? Мы его едим в новогоднюю ночь. Традиция.
Обмениваемся телефонами. При этом я ей выписываю полные координаты, а она мне только имя и домашний номер. Трезвый немецко-практичный подход. Молодец она, что не сдвинула авто с места. А я, как уже не бывало при авариях, угодничаю. Вот и сейчас – лежал бы мой вел посреди дороги, и лежал. Нехай объезжают….
Осматриваем её машину. На ней ни следа! Это потому, говорит Эфа, что зима и мы одеты толсто. И вы не худой. Комплимент.
Мирно беседуем, пока турок выписывает нам по копии протокола. Вручает их нам и я, натянув цепь и уже без плаща – он в грязи и неизвестно как его вывернуть, чтобы не извозиться окончательно, прощаюсь с Эфой, а по-русски с Евой, и сажусь с трудом в седло. Под горку легко катиться…. До дома-то оставалось всего пара километров. Вымокнув до нитки, дрожжа, хромая и постанывая, умудряюсь стащить вел по ступенькам в подвал. Ставлю своего коня в стойло. И скорее в душ. До квартиры дошел – благо лифт из подвала работает, а то бы ползти по ступенькам, а ключ в замочную скважину не могу вставить – трясутся руки….
Но очень хотелось и получилось. Пять минут на раздевание ушло. Вся левая сторона болит и на локте шишка обнаружилась размером с яйцо. Душ не помог выздороветь. Но помог фарш. Я его, вместе с мороженым куском колбасы, прикрутил резинкой от трусов к руке в месте шишки. Она к этому времени подросла до размера яблока…. Выпил ибупрофена, намазался лошадиной мазью, любимое пачковое вино легло именно так как я мечтал ещё в лифте– поверх ливерной колбасы и квашеной капуты с луком. И к телевизору.
Спал мучаясь. На левом больно, на правом больно, на спине не умею. Кашлянуть и газануть страшно – в груди отдаёт по сей день,
К утру отёк на локте, благодаря эластичному бинту, растёкся по всей руке и начал синеть. Ходить по квартире могу только двигая перед собой стул. А он дубовый – тяжеленный, и к тому же снизу живет Зина. Ей мой скрип, наверное, мешает спать. Поэтому ползаю вдоль стены.
Утром мои многоопытные в таких делах друзья советуют сдаться врачам. Помятуя, что каждый вызов скорой стоит денег, решаю сэкономить. Помощь друга приходит вовремя! За полчаса до прибытия ко мне он извещает, и я начинаю выходить…. Ползу до двери, потом до лифта. Лифт приходит и прищемляет меня дверью – скорости моей не хватает избежать прищима. На выходе из кабинки, как я ни старался двигаться ловчее, прищемило опять. И даже дважды. Потом нужно было выйти из двери подъезда, и я начал продумывать способ как не быть изуродованным во второй раз. У нашей двери хитрая ручка и тяжелая нога. В смысле пружина. Задумаешься и получишь такого пинка! Но входил сосед, и я выскользнул благополучно. Немцы всегда придерживают дверь – ждут, гады, благодарности. Русские не ждут и не придерживают. Мне повезло – входил немец Зиги. Кстати тоже хромая. Приехал после инъекции в мягкое место. Кинулся мне рассказывать, но я «поспешил» к перилам. Да он, к тому же, говорит на таком тарабарском языке, что его никто и из местных-то не понимает…. В общем, перила мне помогли спуститься по ступенькам. Сполз. Осталось 27 метров до поребрика. И 15 минут. Я успел! Володя был тоже пунктуальным. Довёз меня до госпиталя со смешным, для русских, названием из мультика про Карлсона. А именно «Матильда». Помните, у фрэкен Бок была собачка Матильда? А у нас больничку так зовут.
У «Матильды» в сенях стоит стул с колёсами. Инвалидная коляска. Володя меня в него усадил и вкатил куда надо. А сам уехал в баню. В «куда надо» никого - пустой прилавок. Через десять минут пришел геррр. И нажал кнопку под столом. Дверь открылась, и я вкатился в пустую допросную приёмного покоя. Тут ждал восемь минут. Пришло сразу четыре тётки. Опросили. Записали и закатили меня в приёмную. Раздели и на каталку. Кардиограмма и снова вопросы. Ушли все. Двадцать минут никого. Хорошо, что прикрыли меня голого моей же курточкой. Явился турок. Врач. Я его давно знаю. Говорю ему по-немецки – Как же я вас, эфенди, долго ждал! Заулыбался он и меня опять допросил. Но уже с пристрастием. Откуда машина ехала и зачем я там оказался? Про кролика я ему не стал уже рассказывать.
Обмазал меня солидолом. Да так, что не выдержал я и сделал ему замечание – надо, мол, экономить! Кризис, мол. Он возразил – Дойчланд есть богатый страна! И начал этот солидол-гель размазывать по мне мышкой. Пластмассовой. И приговаривать – сердце есть хорошо, почки есть гут…. И так далее. В общем – вы есть здоров.
И выкатил меня в коридор. Еще двадцать минут вылежки…. Наконец повлекли меня в ренгенкабинет. Там чёрный-пречорный афганер меня со всех сторон зафотографировал. С любовью! Да и выкатил в коридор, и, после недолгой выстойки у стенки, опять в приёмный покой моё транспортное средство уже прохожий санитар закатил . Под часы. Прошло уже два с половиной часа. Я не ропщу! Надо значит надо! Не прошло и двадцати минут, как явился мой эфенди. И с порога заявил с улыбкой – возрадуйтесь – кнохен нихт геброхен! То есть кости мои целы. Вручил мне бумагу с диагнозом. И сказал что мой путь в отделение. Щас укатят.
Тут я запротестовал. Интернета у них нет, и Новый Год встречать с немецкой газетой мне не улыбается! Да и меню больничное…. К тому же завтра дети в гости придут – кролика есть и праздновать…. Без меня же и приготовить правильно не смогут!? Он согласился, и я начал сползать с кушетки. Тут, увидев как я крадусь к стулу со шмотками, чтобы одеться, вознегодовал – обязательно нужно остаться в клинике! Поспорили, и он прикатил мне кресло с колёсиками. Вытолкал в холл и долго смотрел, как я овладеваю колёсами, качал головой.Помахал я ему и вызвал жену. С внучкой – пусть на деда посмотрит, да проникнется жалостью человеческой. А то она жалеет только жучков и кошечек…. Но бабушка приехала одна.
Позвонил я и Эфе. Успокоил. Кости мои целы, обследование показало. Она была рада.
Угнали у мужика машину. Да и машина, название одно. Праворукий такой, мелкий, почти карманный грузовичок. Судя по его возрасту и состоянию был он участником русско-японской войны. Водитель вышел, дверь не закрыл. Ключ не вынул. Ну мелкое тут поселение, расслаблены все.
Бухой в хрюндель грузчик этого магазина как раз тащил коробку с консервами. Увидя такое дело, справедливо подумал, что хоть и хреновая, но все-таки машина, намного лучше коробки консервов. Бросает коробку, и за руль.
Сдавая задом задел пару машин и укатил в радостные дали.
Я застал момент, когда водители оскверненных машин и охреневший хозяин грузовика на пальцах и эмоциях рассказывали не менее охреневшему гаишнику о международной банде ворующей раритетные, праворукие развалюхи.
Понятно было, что грузовичок скоро найдут, ибо деревня есть деревня.
Но тут начинается Санта Барбара.
Грузчик, не справившись с управлением, в лучших традициях самураев, одним движением положил японский автопром на бок, проезжая на кольцевом объезде. Положил и ходу, ходу оттуда.
Но заява уже лежит в милиции. Грузчика вычисляют. Немногочисленные, человек десять-пятнадцать, свидетели дают показания. Грустный владелец грузовичка прикидывает стоимость ремонта. Его супруга тоже грустит и в перерывах пинает мужа в различные органы, повторяя магическое – «Двери надо закрывать».
Протрезвевший грузчик вспоминает рецепт сухарей и пакует вещи. Жена грузчика тоже грустит и ласково лохматит его шевелюру каким-то шанцевым инструментом. Поскольку грустила она сильно, грузчик на время выпал из оперативно-следственных действий и прилег в больничку с легкой ЧМТ.
Потерпевший, желая посмотреть кто покусился на его раритет, и, как я подозреваю, договориться о компенсации, приходит в больницу накануне выписки.
- О! Дима! - О! Игорь! - Это ты?! - Это ты?!
Ну надо же! Чо сразу-то не сказал, что это ты? А помнишь, как раньше… А помнишь… А вот в 99-м…
Одноклассники, йпт…
Претензий уже ни к кому нету. Обещается, что завтра заявление забирается, покупается водка и все на свободе и все счастливы. Перебинтованный грузчик клянется восстановить машину и порывается прямо сейчас бежать за водкой.
В это время на пороге появляется супруга грузчика, которая мгновенно просекает ситуацию и орет, что никаких денег у них нет и за машину путь платит «вот этот урод, когда отсидит». На последних словах она как-то кособоко влетает в палату, а на пороге появляется жена потерпевшего, размером с коллайдер.
- Ты чо, курва рыжая! Да ты мне стока денег заплатишь! Да я тебя вместе с «вот этим уродом» посажу!
Мужики робко пытаются прояснить ситуацию. Но ссорятся бабы. Уходи с дороги птица, зверь с дороги уходи.
«Курва рыжая» хоть и телом помельче, но духом дайбоже. В ход идут ногти, тазики, кружка и прочие окружающие предметы, кроме мужиков.
Милиция по вызову врачей приехала быстро, оценила погром и пригласила трепетных дам в себе в околоток. Где обе и написали заявления друг на друга. Кроме того жена грузчика написала заявление на потерпевшего, за вымогательство.
…В то же время потерпевший с горечью сетовал, что «фигово твоя Танька поступила». А Танька, хоть и организовала ЧМТ любимому, но все-таки своя, родная.
- Чо эт Танька?! – слабым голосом возразил грузчик. - Это твоя бегемотина первая начала! «Бегемотина» тоже была родной потерпевшему. Да и остатки обиды за машину все-таки имели место.
… Когда милиция приехала во второй раз, грузчика уже привели в сознание и тот блажил фальцетом требуя бумагу и ручку для заявления.
- Архисложное дело! – чесал голову следователь. - Тут надо специальную следственную группу создавать. Потом подумал и добавил – и психолога привлечь. Пригодится.
Давно не заходил. Смотрю все про своих дедушек рассказывают. Мой дедушка Георгий тоже воевал. От мамы знаю что он в окружении был, из плена бежал, два гитлеровца голыми руками задушил. Закончил войну в Берлине разведчиком. Был настоящий джигит, большой, сильный, можно сказать могучий, но все здоровье на войне потерял, очень рано умер. Я тогда савсем мальчишек был. Спрашивал его: - Бабуа, - дед по нашему, - страшно на войне? - Бывает страшно, бывает нет. - отвечает дед, - Война, джирпасо, тоже жизнь: и хорошее и плохое, только плохого панимаешь слишком много. Но и хорошее конечна было. Курвы в Польше были очень хорошие и недорогие, до сих пор забыть не могу. Мне тогда лет десять было, думал что курва это какой-то особенный фрукт слаще спелой хурмы. Еще спрашивал: - Дед, автомат у тебя был? - И был и сейчас есть, отвечал дед, только когда война была, он длинными очередями стрелял, а сейчас только одиночными и иногда даже осечки дает.
Вот такой был у меня дедушка. Был у него на войне боевой друг гвардии сержант Яков Яровой. Тоже мне говорили рано умер. Если Якова внуки это читают, напишите мне. Вместе помянем.
"Никогда не толкайте незнакомцев . Ибо пихнув незнакомца в грудь вы рискуете очнуться со сломанной челюстью"
Как то с Бегемотом мы оказались на Шаболовке в состоянии глубочайшего похмелья. Пили что-то роскошное по тем временам: "Наполеон" с двумя грамматическими ошибками в названии . Бутылка вообще радовала языковыми открытиями: польские самогонщики,видать , гимназиев не кончали и имели свой взгляд на французское правописание. Впрочем,и не графья и пили эту бурду. Феноменальное говно. С первого стакана начинала болеть башка,сушилась пасть,мутило,второй ты пил,надеясь на "Клин клином"-но тщетно. Бегемот даже слоган придумал для польских виноделов- "Завтрашнее похмелье может наступить уже сегодня!" Поначалу ,мы,испробовавшие на своем веку все-вплоть до использованного технического спирта ,промывшего резиновые уплотнители,надеялись,что устаканится. Но нет. Концентрированная ненависть поляков дала о себе знать. Этой жидкостью они мстили москалям за все разделы Речи Посполитой. Таким образом мы оказались "за Россию ответчики"-за все ее обиды шляхте. "Наполеон" оправдал название: похмелье было воистину императорским. Не в силах сидеть в квартире мы вывалили на воздуся: авось попустит. Как же.Болели даже волосы на руках,по-моему. Бегемот сидел на лавочке ,обхватив репу руками. При этом , подобно раввину над Торой, раскачивался и подвывал какими-то мантрами. Я прислушался. Граф шептал своим la gueule de bois (деревянным ртом) : "канарейкувыдавилвбокалканарейкувыдавилбокалкана..." -Ну да-согласился я -удачная цитата. Прям про нас. Особенно вот это: "Лежать, ходить, сидеть и стоять невозможно. Организм любую позу отвергает. Конфликтует тело с организмом." -Умгу. -Слушай,есть идея! -Умгум? -Пошли в "Варшаву"? -Раком? -Да хоть ползком. Тут метров 300 до нее. Дотянем. И по классику решим проблему: "Единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской." Как доползли-не помню. Все по Ерофееву. "Что было потом - от ресторана до магазина и от магазина до поезда человеческий язык не повернется выразить. Я тоже не берусь. А если за это возьмутся ангелы - они просто расплачутся, а сказать от слез ничего не сумеют." Самым мучительным был подъем на 8ой этаж-лифт не работал. Помню еще сидели на лестнице,восстанавливали дыхание. Мимо нас сновала какая то нежить, профсоюзного вида тетка-упыриха вздумала учить нас жизни-мы вежливо откликнулись. Не знаю,то ли названием ресторана навеяло,то ли польский Наполеон дал знать-но я впервые употребил в дискуссии идиому "Пся крев" и послал пани в дупу. Тетка визжала про то что мы позорим Родину,ресторан Варшаву и ее лично да еще и на глазах иностранцев. У этой курвы явно был дар предвиденья будущего. Бегемот скептически отозвался о всем перечисленном поговоркой: «Компань не велька, але бардзо добра – гицель-шкуродер, говняж, ксендз и три курвы, мои сестры»-чем окончательно добил патриотку. Шипя на ходу "Ебаные пшеки"-Кассандра уползла в нору зализывать моральные раны. Помню каждую щербинку на этих блядских ступенях-мы брали их с напряжением скалолазов на стенке с отрицательным углом. Бегемот завыл "Скалолазку " Высоцкого. Меня замутило. Я и в оригинале-то эту песню не очень выношу-а в исполнении задыхающегося алкаша с проблемами дикции она рвала душу в клочья. Шатаясь , хрипя,роняя хлопья пены,но с песней мы доползли-таки до заветной двери. "За тобой тянулся из последней силы я,- До тебя уже мне рукой подать."-Бегемот,скуля и повизгивая от нетерпения, протянул руку к ручке и... Дверь с грохотом распахнулась. Мы сунулись в проем-и воткнулись в немецкое пивное пузо.Шваб оценил наш представительный вид,после чего двумя тычками отшвырнул трясущихся калдырей со своего пути. Пробормотав что-то про руссиш швайн. -Демократ!-пронеслось в башке. ФРГ-шые куда как нежнее. Тут виделась социалистическая закалка. Наш брат,трудящийся. Ну раз не аристократ,то можно не растрачивать время на реверансы. Решим дело привычным путем. По-братски. Абсолютно одновременно моя затрещина и Димин пинок придали демократичному немцу два разнонаправленных импульса: поступательный и вращательный. Пинок сшвырнул гостя столицы с лестницы а затрещина закрутила его вокруг собственной оси-так что фриц крайне замысловато скатился по ступеням. Где-то на середине пролета я видел в стоп-кадре его стойку на подбородке. Ни в каком ,даже самом заковыристом нижнем брейке не встречал такого "па". Мы разинули рты. -Низко пошел,видать к дождю-прокомментировал происходящее Бегин. Кстати,Макс, помнишь ты меня спрашивал,что такое мудоид? -И что это? -Вон-гляди. Поверхность , получаемая вращением образующего мудака вокруг оси, лежащей в плоскости этого мудака, но не проходящей через его центр. Понял теперь? Ну как тороид. -Дошло. Немец с грохотом приземлился на площадку ниже этажом. С трудом встал. Отряхнулся .Посмотрел на беседующих наверху геометров. И неожиданно выдал -"Данке шен!" От неожиданности я проблеял "Don't mention it!" ,а Бегемот сделал книксен. В некотором оцепенении мы проследовали в зал. Заказали вкусной и полезной водки. Немедленно. Тяпнули,усугубили. Полегчало. -Слушай,а он точно "Данке шен" сказал? Мне не послышалось? -Не,Макс. Я тоже слышал. -Это же "большое спасибо" вроде на немецком. Во всяком случае мне говорили. -Я тоже что-то подобное слышал. -Надеюсь,не развели. А то мы с дружком младшеклассника как то убедили спросить у училки на уроке -"Сто хуев - большая куча?" На языке Гете и Шиллера. Точнее убедил я,а фразу озвучил дружбан. Он в ГДР с родителями-военными лет 15 жил. Так что шпрехал без запинки. -Бггг. Резвый кнаббе,что на сем наречии означает "мальчуган" . -Пацан был не в курсе.А вот училка-да. Возбудилась сильно. Она и так дерганая какая-то была,все в туалеты мужские бегала-типа курильщиков ловила. -Типа? -Ну то что ТАК курильщиков не ловят-это и нам ,щеглам ,было понятно. С такими бешеными глазами,отдышкой и истериками. Потому радовали ее как могли. Шухер доложит-мол немка пиздует,мы рассупонимся и ждем. Та дверь с ноги,залетает-а там группа подростков наперевес. И каждый тремя глазами на нее смотрит.Внимательно так. Тетка в визг и,довольная бежит в кабинет валерьянку хлебать. А как малец ее про стохуевую кучу спросил-так что то надломилось в ей. Орала так-мы на третьем этаже все слышали. Хоть сами на первом были. Нам потом сцену рассказали в красках. Витек-отличник у нее в любимчиках ходил,тут руку тянет. Она,мол,да,Витя,ты выйти хочешь? -Да нет,Светлана Франциевна,просто хотел узнать ,как вы думаете,сто хуев-большая куча или не очень? Причем с идеальным берлинским произношением.Славик его натаскал. И стоит ,смотрит невинно. Франциевна на него вызверилась глазами срущей собаки,варежку разинула,дышит шумно,со всхлипами. Витек решил,что не поняла она. Ну и повторил. Тут на нее катарсис и напал. -Катарсис не нападает. Это Кондратий. -Поучи,меня,поучи. Кондратий,кстати,обнимает,а не нападает,филолог хуев. -Ну а дальше? -О,дальше там битва под пирамидами была. На вопли директор заглянул-простой человек. Он на немку и так косо поглядывал. А тут заходит-а та воет ,как простреленная навылет гиена. Тот-мол,че за дела? А та вопит по-немецки. Языковой барьер у нее на мозг упал. Амнезия: ридну мову забыла. Тот все понять ее силился-а она ему "Хальт!" орет.Ну тот осерчал малеха,грит,слышь,мол,мышь белая,говори по людски-чего голосишь? И перестань мальцу ухо рвать-отдерешь же-кто пришивать будет? Ну та как завизжит на него- "СТО ХУЕВ-БОЛЬШАЯ КУЧА?!!!" Тот ее цап за шкирку и к себе поволок. А то совсем немчура охуела в атаке: такую хуйню вспорола при детях !!! Добегалась по мужским толчкам,эротоманка. -И чем дело кончилось? -Чем кончилось? Как всегда. Я сменил школу. -Ну за науку! -Твое здоровье!
Я считаю, что мне с бабушкой повезло. Ни у кого такой нет! Носки внукам вязать и пирожки печь каждая сможет, а вот жизненный мудрости учить личным примером и максимально доходчивым, простым языком – только моя, я нисколько в этом не сомневаюсь.
Ну, кто еще может научить внуков грамотно воровать кирпичи со стройки, как не человек с многолетним опытом. Бабушка знает, что нужно взять с собой тележку, сконструированную из детской коляски – "там колесы резиновые, ход тихий", привязать на нее старое корыто, какое "уже не жалко кирпичами раздолбать", и идти в пятницу вечером, когда сторож отмечает окончание трудовой недели. Пролезать на стройку надо через специально существующий лаз в заборе, кирпичи класть тихо, чтобы не звякали, "как Витькины мудеса", и плотно, чтобы три раза "не волохаться".
К слову, Витька – это бабулин зять, муж моей тетушки. Дяденька с пузиком, лысинкой и возрастом за полтинник. Бабуля его по-своему жалеет, считая неизлечимо больным. Как-то дядя Витя подсуетился и сторговал в соседнем колхозе за три бутылки водки грузовик ржи. Рожь – вещь полезная: зерна – курам, солома – козам. Привез все это богатство к бабулиному дому и аккуратно снопы под навесом сложил. Бабушка вернулась вечером, вздохнула горестно – не так сложено: горизонтально, а надо чуть пыром, чтобы зерно из колосьев на землю не высыпалось, и стала перекладывать, как положено, причитаючи:
- Больной, призвезднутый человек! Старый уже, а совсем ничего не соображает! И никакие таблетки ему помочь не могут...
На мой взгляд, бабушке вообще по жизни с окружением не везет. Даже с животными. Курицы у нее все бл@ди ("Куда полетела, бл@дина! Птица-лебедь, твою куриную мать!" И метлой ее с забора, метлой), козы – проститутки ("Эти проститутки от меня сегодня по всему парку бегали! Я все ноги в ж0пу вбила, их догоняючи!"), собака – совсем оxpеневшая ("даже уже не лает, только срет, как лошадь") кошка – курва, козел – ... короче, козел - вообще животное неправильной половой ориентации. Ну, это так, к слову.
У бабушки на все имеется свое уникальное мнение, разнящееся с общественным, как небо и земля. Хотя голосовала она восемь лет, как и все белорусские старушки за "Лукашенку", но по своим соображениям:
- Молодой. Пусть поиграется, раз ему так хочется. А мы поглядим, чего он там нарулит.
Так вот. Про мнение. Шла как-то по радио христианская передача про нынешнее падение нравов. Дикторша смиренным голосом, исполненным священного негодования, рассказывала, что сейчас, дескать, разводов много, почтения в семье никакого нету, мужья гуляют, жены изменяют, а общество все на тормозах спускает – не то, что раньше! И в качестве поучительного примера – краткий экскурс в историю: как в средние века блудниц наказывали. Ловили, паразитку, раздевали до гола, смолой обливали и в перьях вываливали. И в таком стремном виде через весь город гнали в сторону церкви. И каждый житель мог в эту дрянь плюнуть или камнем запустить. Так что, ясное дело, желающий предаться разврату было не так-то много. Не то что теперь.
Бабушка слушала очень внимательно, а я помалкивала: фиг его знает, может, бабушка тоже блудниц не любит. Сунешься с комментарием не в тему – мало не покажется.
- Вот ведь суки что делали! – бабушка вложила в слово "суки" столько экспрессии, что кошка-курва брызнула в соседнюю комнату, сбивая гармошкой вязанные половички. – Нет, ну ты послушай, что делали, а! Ведь сами, суки, на бедную бабу лезут, а потом ее в перья! Паскуды какие! Выключи, наxpен! Невозможно слушать!
И про развитие науки и техники моя бабуля побольше любого инженера знает. Однажды нам повезло, сгребая сено, нашли мы с ней толстенную нитку, прям не нитку, а веревку. Бабуля ее заботливо распутала, сматывает в клубочек и говорит:
- Ты когда-нибудь видала такие крепкие нитки?
- Нет, - честно отвечаю. – Не видала.
- И я тоже. Это, мать ее, технология! Такими нитками спутники к земле привязывают, чтобы не улетели. Один, видать, сорвался...
Этой почетной ниткой бабушка потом наседку к цыплятам привязывала. Впрочем, бабулина практичность меня всегда восхищала. Как-то моей двоюродной сестренке родители на день рождения отвалили щенка ньюфаундленда. Сестренка радовалась, тискала толстого неповоротливого песика, целовала его в нос.
- Бабушка! Бабуля, смотри, какую мне собаку подарили!
- Ишь, ты! – оценила бабушка. – Пушистая! А большой вырастет?
- Вот такой!
- У-у-у... Большая собака! Из нее на тебя три шапки получится!
Мне же всякий раз бабуля пытается всучить козу:
- Возьми козочку! Козочка – хорошее дело. Есть мало и все подряд. Прокормить – не чего делать. Пойдешь к магазину, наберешь падали - животное и сытое. И три литра молока в день. Чем плохо?
- Ба, да куда я ее в Питере дену?
- На балкон поставишь.
- Ба, это у мамы балкон есть, у меня нету.
- Ну, в ванной поживет, еще лучше. Уж чем кота-пустосранца держать, лучше козочку... Ну, не хочешь козочку, возьми пару курочек...
Я считаю, что такие старушки, как моя бабушка – наиглавнейшие звено в экологическом равновесии планеты. Жаль, что их не так много, как хотелось бы. Ведь вся планета сейчас задыхается от мусора, и каждая страна больше всего озабочена вопросами вторичной переработки. А моя бабуля способна утилизировать все, что находит. А она каждый день что-нибудь полезное находит. Потому и ходит козочек пасти с запасом крепких брезентовых авосек, двумя отвертками и ножиком. Из битых бутылок получаются противокрысиные заграждения, чьи-то старые штаны – постирать и Витьке сгодятся, возле поликлиники бинты выбросили – это помидоры подвязывать, башмак – "а, черт его знает, зачем! Один он, конечно, без пользы, но ведь кто-то потерял, значит, вещь нужная"), рваный свитер – это вообще везуха редкая – распустить и носки связать можно, дорожный знак – окно в бане заколотить.
Самой большой ценностью считаются доски, гвозди, колючая проволока, водопроводные трубы, коробки и ящики. Бабуля из них такие инсталляции строит – авангардисты отдыхают. Если бы они видели бабушки клетки для кроликов – сдохли бы от зависти! И в отличие от произведений искусства, бабулины произведения имеют конкретное практическое назначение.
- Унуча, принеси-ка мне дощечку какую-нибудь из сарая. Тут заборина отвалилась, подобью, пока соседи лазать не начали. Ну, и на какого xpена ты такую хорошую доску принесла! Она на что-ть более полезное сгодится. Там сточенный горбыль был, его неси. Могла бы и сама сообразить, не маленькая уже.
- Ба, так ведь зачем на забор гнилую доску? Ее ведь и ребенок сломать может.
- Ничего, пусть ломает. Я поверху колючую проволоку намотаю.
Ну, есть маленько. Параноик моя бабушка. Я ей это прощаю, людей без недостатков не бывает. Зато с детства мир для меня был наполнен будоражащей кровь таинственностью ("Сидите дома тихо, никому двери не открывайте, а то придет вор, вам по голове даст и все добро сворует") и окрашен во все цвета медицины. Тетя работала в роддоме и снабжала бабушку здоровенными бутылями зеленки, йода и марганцовки. Так что бабуля, наподобие доктора Касторкина, лечила все болезни - и детские, и звериные – одинаково: снаружи концентрированные зеленка с йодом, внутрь – слабый раствор марганцовки с йодом.
Но будучи натурой творческой, простым медикаментозным применением она никогда не ограничивалась. Например, бабушкины куры были сперва покрашены зеленкой, чтобы если "куда потеряются, завсегда найти можно было". Но суки-соседи тоже стали красить своих курей зеленкой, чтобы бабушкиных кур себе присваивать. Тогда бабушка не поленилась и расписала свою стаю, как тропических попугаев – пусть соседи-падлы так же попробуют! Вид разноцветных куриц привлекал прохожих и украшал действительность.
- Эх, Михална, у тебя что, курицы заразу какую подцепили?
- Ага, подцепили. Ветеринар сказал, сифилис у них. И ты рядом не стой, пока еще мужчина.
Бабушка умеет с людьми разговаривать, это точно.
- Михална, бог в помощь!
- Велел бог, каб ты помог!
К ней часто и за советом, и душу излить приходят.
- И чего ты мне тута плачисси? Чего плачисси? Сам виноват, козлина драный! Надо было не водку жрать, а жене почаще внимание уделять, она бы и не ушла никуда. Ладно, что теперь сделаешь. На вот, махни самогоночки и катись отседова, мне работать надо, а не рассиживаться тут с тобой!
Впрочем, бабушка мудрых советов ни для кого не жалеет. Однажды придурковатый цыпленок-подросток шмыгнул в сарай, куда курам доступ строго запрещен. Бабушка и ахнуть не успела, как его цапнула здоровенная крыса и отхватила крыло с куском боковины. Бабушка положила агонизирующего цыпленка на ладонь, посмотрела рану, вздохнула и сказала нравоучительно:
- А не xpен туда лазать было, понял?
Цыпленок закатил глаза и помер. Я тогда отчетливо почувствовала, что он в свои последние минуты все понял. Бабушка, как мудрый восточный суфий, дала ему верное напутствие, так что он имеет все шансы в следующей жизни стать как минимум котом.
И мою личную жизнь бабушка устроила в лучшем виде. Как она мою свекровь воспитала – это просто шедевр педагогики, хоть учебники пиши. Свекровь моя (к счастью, не без божьей и бабушкиной помощи, бывшая), даром что из рабоче-крестьянской семьи, женщина культурная, тридцать пять лет на лезвийном заводе проработала – это вам не в малине нужду справить! И хоть и произносит все слова, оканчивающиеся на –вь, почему-то с твердым окончанием ("лубофф, маркофф и обуфф") при слове "жопа" возмущенно вздергивает вверх брови и говорит, что таких слов нет. У всех жопы, а у Антонины Андреевны, не много, ни мало - ягодицы.
Так вот. Спустя год после женитьбы единственного сынули Антонина Андреевна приехала "посмотреть на родственников невестки", то есть к бабушке. Я этого визита страшно боялась и бабушку начала готовить загодя:
- Бабуля, ты при Антонине Андреевне не ругайся, пожалуйста, ладно? Она женщина культурная, сама понимаешь, из Питера...
- Да, ладно, внученька, нечта ж я не понимаю! Все в лучшем виде будет! - Ба, она даже слова "жопа" не выносит. Говорит, неприличное.
- Да, не боись ты! Что я, в самом деле, жопу на сраку не заменю?
К слову сказать, словарный запас у бабушки, и правда, не маленький. Вот это-то меня и больше всего и беспокоило. Бабуля два дня к Антонине Андреевне присматривалась, а дальше нашла себе развлечение, покруче юморесок Петросяна. Подходила к свекрови и, глядя на нее снизу вверх (бабуля ростом маленькая) говорила:
- А скажи-ка, Антонина, ведь правда, что для каждой женщины самое важное мужской потц?
- Чего, - смешивалась Антонина.
- Ну, потц! Член по научному. Чем больще член, тем лучше, скажи нет?
Антонина Андреевна краснела, как целочка на дискотеке, но ничего поделать не могла - тут она не дома, тут она в гостях, а рот хозяину не заткнешь. И соглашалась срывающимся голосом:
- Ага, правда.
- Вот то-то и оно! – радовалась ее понятливости бабушка. – Ты, Тонь, какие предпочитаешь: толстые или длинные?
Бедная "Тонь" готова была сквозь землю провалиться. А бабушке эта детская реакция взрослой тетки больше всего нравилась. Она за свои семь десятков лет таких идиоток еще не встречала. Антонина Андреевна сбежала через неделю в ужасе и уверенности, что ее бедный сын попал в семейку уголовников.
Впрочем, бабуля этого и добивалась.
- Нечего в доме чужих людей держать, - говорила она нравоучительно. – Они мало того, что жрут и пьют, так еще и наволочки воруют! И у этой гидроперитной козы надо было перед отъездом чемодан проверить. Постеснялась я...
Я приезжаю к бабушке только летом. Всякий раз, сходя с поезда, я мчусь к ее дому, задыхаясь от нежности и любви. Там, в доме моего детства, словно остановлено время: все те же желтые стены и синие ставни на окнах, сиреневый куст в палисаднике, от которого отрывали прутья, чтобы драть поколения детей, внуков и правнуков, наши одноглазые куклы на протертом диване, занавески с красными розами и гигантский кактус в старой кастрюле. Все так же под ногами крутиться сиплая черная кошка по кличке Ведьма. Может, и не та самая, которую мы с сестренкой наряжали в кукольные платьица, а ее внучка – разве это имеет значение? И бабушка все в том же цветастом мешковатом платьице, с гребенкой в по-прежнему густых волосах встречает меня на пороге, смеясь и плача от счастья:
- Внученька! Внученька моя! Приехала! Радость-то какая! То-то мне сон приснился, будто я ребеночка нянчу – к радости это! Ну, пойдем, пойдем, я тебя покормлю. Опять исхудала-то как, госсподи! Что там с вами, в этом Питере, делают?...
Тут остановилось время. Только оседает по углам бабушкиного дома все больше полезного хлама, и бабушкины заборы становятся все выше и выше. Потому что бл@ди-куры тоже, оказываются, эволюционируют, и с каждым новом поколением летают все лучше и лучше.
Постскриптум. В прошлом году я нашла у бабушки в сарае пучок маковой соломки.
- Ба, а это-то тебе зачем?
- Да xpен его знает! С прошлой осени валяется. По телевизору сказали, что больших денег стоит, так что пусть лежит, хлеба не просит.
Михаил Иванович полюбил. Мужику пятьдесят, убеждённейший холостяк, а вот, поди ж ты. Ровесница Жанна Михайловна растопила его кирпидон в груди красотой и аристократической неприхотливостью.
Кажется, она с удовольствием питалась одними анекдотами, которые цитировал Михал Иваныч, когда они прогуливались в парке. За три дня однообразного шатания, баба не попросила вареную кукурузу иль сбитень с пирожком, коими вовсю торговали в осеннем парке. Нарезает с красным носом по аллеям и хавает воздух. Сама, так и заявила: – Михал Иваныч, – говорит, – воздух-то какенский! Сладкий. И кукурузы не надо. – и хохочет.
И Михал Иваныч хохочет счастливый, что покупка откладывается. Точно это не кукуруза, а меховое пальто. Мужик был на седьмом небе, что повстречал бабу кушающую воздух, а не бабки и мозг. Это был его идеал!
Такая неприхотливая и миниатюрная, что Иваныч не сомневался в практичности её содержания. Почитай не ест, одеваться может в секции школьного платья для девочек 10-12 лет. И при этом, у неё славная, большая грудь. Два совецких будильника «Ереван» под кофтой, грозили оторваться, когда она подпрыгивала за гроздьями рябины. – Попробуйте, какая вкусная и сытная. Как кукуруза… – угощала она кавалера ягодой. Тот покорно жевал с коровьим ебалом, и соглашался. Кажется, он решил задарма сорвать первый поцелуй.
Накинулся на спутницу на скамье под полыхающим апельсиновым клёном, и засосал. С трудом отстранив Михал Иваныча, вся раскрасневшаяся от удушья, Жанна хапнула кислороду и брякнула: – С тобой, Михал Иваныч только в кино целоваться. Во тьме кромешной. Тот считал себя первоклассным мужчиной, и снисходительно пошутил: – Чё, такой страшный? – Страстный... – ответила та и игриво швырнула ему в лицо кленовый гербарий, сбив роговые очки и кепку. – Богиня, а-а! – простонал влюбленный, накинул оправу и мигом составил сто двадцать шестой гербарий во славу любви. За три дня лесопаркового романа, этот последний романтик собрал и преподнёс Жанне столько листвы, – уборщик с садовым пылесосом курит.
А большего ждать не приходилось. Ибо, Михал Иваныч был конкретный жлоб и эконом – даже ночью срал не зажигая электричества. Саркастически подтирался скидочными купонами и «экономными предложениями» из почтового ящика. Потому что, какую экономию этот хуй извлекал на ровном месте, – так уебаться от зависти старине Плюшкину! Лампочку в холодильнике вывернул, а на зиму вовсе его отключал. Держал провизию за окном. А чтоб не тратиться на фанеру и гвоздочки для ящика, повесил снаружи внешний блок кондёра без начинки – на свалке спиздил. Эстетично и практично. Часть воды для бытовых нужд получал бесплатно. Круглосуточно, в ванну журчала тонюсенькая струйка, – мимо ЖЭКа с его счетчиками, – прибор ничего не подозревал, не начислял, ибо хуем собачьим калиброван против Михал Иваныча. И, у этого господина была ещё уйма ухищрений по части экономии средств в быту. Вот кто по праву должен возглавить комитет Госдумы по гавну и пару, пардон, по жилищно-коммунальному хозяйству и строительству. Он бы научил тамошних мордатых разъебаев экономии.
– Хотя, – вздыхает Жанна, – какое нынче кино, одни драки. Вот раньше... Ах, Раба любви, Пираты двадцатого века. А сейчас, – цирк, а не кино. Верно? Иваныч верноподданнически раскрыл варежку, и… встал как вкопанный. Закрались подозрения, – его хотят раскрутить на цирк с дорогим буфетом и двумя антрактами. И с медведями - аферистами. И на великах они тебе, и жонглёры, и на турнике, а в гардеробе блядь вещички пропадают! Объебосы косолапые! А Жанна продолжает: – Посмотришь – говорит она, – «Притяжение», и тянет в кабак напиться. Верно? Тут Михаил осознал, что не смотря на опцию хавать столичный смог, избранница обычная баба. Ей хочется в кино, цирк и даже посидеть где-то хоть с баночкой газировки.
Разум подсказывал – беги, но, любовь уже попросила пристегнуться и запустила безжалостный таксометр. Минуя лишние траты, Михаил сразу пригласил Жанну в ресторан. Известное дело, – после кабака, какая наша баба откажет потереть пупочки? «Если б каждая курва задарма шастала по ресторанам, то рестораны давно б позакрывались к хуям. – с мужицкой прямотой думал Михал Иваныч. – Все б жрали дома жареную картошку и ебали законных жён». Был соблазн сэкономить – пригласить даму сразу к себе, но, не тот случай – Михал Иваныч задумал жениться на Жанне и мега - экономно зажить под боком доброй тётки. На её территории, а свою площадь сдавать. У неё-то трешка, дача, и дочь давно съехала к ёбарю. Поэтому, мелочиться было нельзя.
Собираясь на свидание, Иваныч обдумывал, как оглушить Жанну размахом. – Какой ещё букет! – подбадривал он себя. – Нарочно опоздаю немного. Совру, стояк ебанул, – не квартира, а Рыбинское водохранилище. Вот и не успел за розами. Поверит, дурёха. Чтобы не тратиться на жратву и выпивку, покушал макарон и принял двести водочки. – А чтоб на такси не провожать, скажу, была сводка – на районе объявился таксист маньяк, о! Довольный собой, Иваныч накинул пиджак и прошел к комоду, где деньги. Коснувшись купюр, он замер. Промелькнула привычная спартанская мысль: «Может, ну его нахуй? Подрочу, – отпустит. Возьму пивка…? » Но, трехкомнатные хоромы и дача, стояли в мозгу. Неохотно отсчитал баснословную сумму. Только, чтобы картинно раскрыть бумажник при расчёте, – намекнуть бабе где сила, и чувствовать себя развязней в постели.
– Что вы, Миша, какие ещё цветы, когда у вас стояк! – по-свойски отмахнулась интеллигентная женщина, взяла его под локоть, и подвинула к входу в ресторан. – Идёмте, вам необходимо выпить… Сели. Подали меню. Цены… Цены натянули Михал Иванычу непринужденную, но какую-то мёртвую улыбку… Жанна пришла на выручку, говорит: – Чур, уговор, Мишель. У меня принцип, – плачу за себя сама, – мы не настолько близки. Но, надеюсь, сегодня это рассосётся… – и взглянула туманно. От таких громких коммюнике об экономическом сотрудничестве, у Михал Иваныча даже встал. Совладав с эмоциями, он всё же настоял разделить траты поровну. Жанна согласилась, мило пожав плечиками, призналась: – Я сегодня такая голодная, – слона сожру. С хоботом и ушами. Хо-хо. «Да хоть с хуем…» – с нежностью усмехнулся про себя Михал Иваныч на её безобидный аппетит и лёгкий нрав.
Кликнул человека и покровительственно откинулся на стуле, – наблюдает, как зайка водит пальчиком по прейскуранту. – Что желаете закусить? – спросил слуга. – Порция оливье, рюмка водки. – бросил Иваныч, а Жанночка отчеканила: – Двести Хенесси ВСОП, блины с черной икрой, карпаччо из оленины, балычок белуги, салат с крабами и раковыми шейками, дайкири. У Михал Иваныча вытянулось ебало. Он даже пошуровал мизинцем в туговатом ухе. Нет, нихуя, – не послышалось, – слуга слово в слово проговорил заказ и исчез. Мигом принесли всё. Жанна закусывала и щебетала, а Иваныч перемешивал оливье и силился представить, что может стоить балык из исчезающего белого дельфина? О деликатесной белуге, в силу аскетизма он не слыхал.
Было еще каре ягненка под трюфельной подливой, и вино, осетринка, тирамису, ликер. Три дня на свежем воздухе, – и Жанну Михайловну как подменили. За ушами трещит, – такой аппетит падла нагуляла. «Охуеть… – не верил глазам Иваныч. – Может, это глисты…?!» Не успел опомниться, как подали счёт. Михал Иваныч взглянул, и, по - Брежневски рапортовал об успехах: – Се - семнафцать, ты-тысясь… Язык не слушался. Он тяжело опрокинул в рот водку, уронил руку со стопкой на колени. Глаза намокли, охватила дурная слабость. – И недорого напополам. Верно? – улыбнулась Жанна и нырнула в сумочку, что-то мурлыча.
– Мишель! – весело говорит курва через мгновенье. – Я взяла не тот ридикюль. Кошелёк остался дома. – Ну-ну… – без сил промолвил Иваныч. – Не на …не надо… – Еще чего! – вспыхнула Жанна. – Сейчас едем ко мне, и я отдам. Никаких не надо! Человек, такси по первому разряду! По совести, Михал Иваныч хотел сказать «не надо пиздеть». А теперь, лишь слабо махнул рукой и вытянул бумажник с баснословными двадцатью кусками.
Расплатившись последними за мотор бизнес-класса, покинул автомобиль, и пошатываясь, тронулся за Жанной. У подъезда, та топнула ногой: – Мишель! Поздравляю, – ключи от квартиры, разумеется в сумочке, где и кошелек. А дверь я захлопнула! Вот умора! Верно? Ха-ха-ха! Михал Иваныч по-турецки сел на асфальт, и раскачиваясь, то ли заплакал, то ли стал молиться, спрятав лицо в ладонях. – Не переживай, Мишель. Я у подруги перекантуюсь, в соседнем подъезде, у тебя ж потоп. Завтра позвоню, сочтемся – у меня принцип. Спасибо за чудный вечер. – поцеловала в макушку и ушла… Больше он её не видал. Номер не отвечал. Михал Иваныч дежурил у дома с молотком за пазухой целую неделю – никого. Его банально наебали.
Вспомнилось как на первом курсе, ещё только начав учить латинский, пытались заучивать анатомические термины. Постоянно приходилось какие-то аналогии подбирать, чтобы запоминалось лучше. Мне как-то раз желудок попался - повезло однако, я ж его родимого накануне всю ночь учил. Ну и начал с пионерским задором отбарабанивать: «stervatura ventriculi major» да «stervatura ventriculi minor» — аж от зубов отскакивает.. Но тут преподаватель меня на полном ходу тормознул: -Это что это за «stervatura» такая? И тут меня как обухом по башке: «Блин! Артур (сосед по комнате), он же ж не стерва вовсе, он же ж КУРВА!!! Ну и кривизна желудка соответственно никакая не «stervatura», а совсем даже «CURVATURA». По простоте своей шестнадцатилетней души признался-покаялся как я пытался слово это окаянное запомнить, обзывая незаслуженно соседа своего. «Курва ты, Артур», а вместе: «курватура» очень хорошо даже получалось. И так казалось хорошо все запомнилось…
Обещал я тут как-то несколько историй из своего советского детства наложить. Чтобы в назидание молодежи было. А то, только и слышу - ах, СССР, ох, СССР! Космос- мосмос, дружба народов и изобилие. Ага. Щас. Да. Так вот. Жили мы в маленьком городке Лапмежкалнс в Латвии. Иногда, не часто - ездили в Ригу. Тут надо сказать, что жителю периферии в столицу так просто попасть было нельзя - не пускали. Но если у тебя в Риге были родственники, они могли тебя вызвать, для этого писали заявление в исполком, и тогда можно было приехать. Ну или там по работе, по учебе, на лечение - но должен был быть документ. Иначе - снимут с поезда и в кутузку. И штраф. У нас в Риге жила тетя - Анна Аркадьевна, сестра отца, она нас часто вызывала. И мы приехали в Ригу. Гуляли по городу, и около центрального универмага, был магазин "напитки". Там всегда стояла очередь - алкаши за водкой - но обычно очередь небольшая, человек 100-150. А тут, смотрим - очередь на весь квартал, человек под тысячу! Что такое, что дают? Дают ФАНТУ! Что такое фанта мы никто не знали тогда - в СССР была только Пепси-кола, да и то, была жутким дефицитом. Да. Дают значит фанту. Ну, нам в очереди дядечка стал объяснять - это говорит, американский напиток, он из живых апельсинов, вот прям пьешь - и как будто вкуснейший сладкий апельсин ешь! Вкуснее, говорит, ничего и не бывает! А мы гуляли, время было, папа как раз в своем доме культуры премию получил за хоровую деятельность (а он тогда вел 12 хоровых кружков, и хотя сам по латышски не говорил, все кружки были латышскими!). Вобщем, встали мы в очередь. Стояли часов шесть. Выстояли. Но на самом подходе, за час наверное, до финала, случился инцидент. Впереди, через человека 3 от нас, стоял мужик. Такой, работяжного вида, в синем трико спортивном. И все стоял, переминался, видно в туалет хотел. Ну, и говорит старухе, которая впереди стояла - я тут на минутку отойду мол, мамаша! А она упертая была - нет, мол. Моду взяли. Стой как все, а то понимаешь, самый умный тут нашелся! Щас все начнут отходить - кто стоять будет? А то еще приведешь своих, которые вообще тут не стояли! Мужик тот, ей - слушай, я в сортир хочу, на три минуты отбегу, не ерепенься, курва такая! Обиделась баба на курву видно, орать на него стала. Затих мужик. Топчется, с ноги на ногу переминается... А очередь медленно идет... А мне делать нечего, стою, смотрю, что дальше будет. А мужичек тот и ноги крестом сжимал, и переминался, но видно, пробило его. Смотрю, пятно темное по заднице расползается, по штанам его, и сразу завоняло. Завоняло крепко, от него вся очередь сразу раздвинулась, а он стоит себе, в сторону смотрит. А бабка та со злостью ему так громко говорит - обосрался, голубь? Так тебе и надо. А тут и очередь подошла. Взял мужик 20 бутылок фанты - больше в одни руки все равно не давали, и обосранный, но счастливый пошел своей дорогой.
Деточки, вы обратили внимание на то место, где в карточной колоде располагается Дама? Правильно, между Валетом и Королем. Дама имеет Валета, Король имеет Даму… и Валета заодно, а Туз покрывает их всех чохом… Мы всем обязаны органам любви, а то что вы себе подумали? Однако есть ещё кое-что в нашем организме, которое меняет привычный порядок всех вещей. Валет - любовник, Король – муж, или себе наоборот при единственной Даме. Или противоположный вариант: Дама-Король-Дама. Нет, мы не будем трогать арабов и мусульман за их многоженство, мы поговорим об одном таком нашем отечественном случае. Вот представьте – советская школа конца шестидесятых годов, дело идет к выпускному, а в одном из классов образовывается весьма такая милая ячейка в виде двух закадычных подруг и их общего друга. Подруги – не разлей вода, и при них один-единственный друг. Вся остальная молодежь ходит как положено – парами, и только эти всегда соображают на троих. В смысле, не алкоголь, конечно, а всё ему сопутствующее… Видел я того паренька – гренадёрского росту, кулак больше, чем моя голова, всё при нём. Школяры быстро отказались от шуток в их общий адрес после того, как он объяснил им всем популярно, что это его девушки, а не чьи-то там. Объяснил так доходчиво, что некоторых особо непонятливых пришлось даже немножко полечить амбулаторно – нет, ничего особенного: пара-тройка выбитых зубов и чуть побольше бланшей, чтобы не заглядывались пристально. Ну-с, школьные годы чудесные моментально становятся суровыми буднями – подруги махом поступают в институт, а у паренька с первого раза это не получается. Правильно, его забирают в армию, а конкретно – в наш очень славный военно-морской флот. А это, деточки, тогда было на целых три года. И забирают его не абы куда-нибудь, а в самую что ни на есть Камчатку. Ну, проводы-слёзы и прочие положенные при этом штуки. И вот эти две подруги собирают себя на военный совет и двигают пареньку такую тезу – мы тебя очень-очень любим и хотим выйти за тебя замуж. Сразу обе две. Служи спокойно и ни о чём таком не думай – мы тебя дождёмся, ты нам только скажи своё твёрдое слово. И он сказал им своё твёрдое слово и поехал себе служить на берега гигантского нашего Тихого океана. Подруги, конечно, воспрянули и стали себе учиться высшему образованию. А поскольку тогда в первых стройотрядах можно было заработать за лето весьма приличные по тем временам деньги, то подруги из этих стройотрядов таки не вылезали. И что-то мне сдается, что блюли они себя при этом строго – пояс верности проржавел бы без дела, на них глядючи. Ну, и вдвоём легче отмахиваться от домогательств других остальных студентов мужского полу, я так думаю. Зачем им были нужны те стройотряды? - спросите вы, и будете совершенно правы… А затем, что на заработанные честными трудовыми мозолями деньги они каждое лето летали на восточный край нашей державы, чтобы повидаться со своим пареньком, поддержать его морально и материально. Жены декабристов тоже были те ещё дамы, но эта парочка их задвинула напрочь. Командование части ставило их в пример и не могло на них не нарадоваться – вобщем, отслужил паренёк, что ему было положено, и вернулся обратно. И легко поступил в институт, поскольку дембельнулся он отличником боевой, а также всеполитической подготовки, и были тогда рабфаки, и была квота для отдавших свой долг Отечеству. Вы думаете, вся эта троица тут же предалась утехам женитьбы? И вы насквозь ошибётесь – потому как дал паренёк своё твёрдое слово, а вот исполнять его надо было, сообразуясь с логикой жизни нашего тогдашнего государства рабочих и крестьян. А эта логика была проста как три рубля – у нормального советского человека может быть только одна официальная жена. Одна. Как быть? Известно каким местом думается в юности, но тут-то ситуация сложилась нешуточная. Воспитание у всех троих было правильное или характеры так подобрались, но размножаться сгоряча они не стали. Девы уже окончили своё высшее учебное заведение – в результате неких целенаправленных действий распределились по месту жительства, и начали себе трудиться. Паренек тоже окончил своё заведение, но тут снова вышла осечка – рабочего места в родном городе ему не нашлось и было предложено ехать отсюда по распределению. И они все трое поехали – не впервой, им уже это стало привычно. А дальше – проза жизни. Кинули подруги монетку, и этот судьбоносный жребий расставил их по порядковым номерам в деле оформления официального брака с их общим избранником. Первая вышла за него замуж официально, вторая осталась ждать своей очереди. Первая быстренько родила ему мальчика, и они развелись с оформлением всех надлежащих алиментов и прочего. Тут же паренёк женится на второй, она выдаёт ему девочку, и они тоже разводятся. Паренёк платит якобы вторые алименты. И ведь посмотрите, как эти шельмы сумели устроиться по тем временам! Молодому специалисту положена жилплощадь – девы получили положенное ещё в своём родном городе: это две однокомнатные квартиры. На месте работы паренёк получает также квартиру, но уже двухкомнатную, как женатый человек. Отработав положенное по распределению, он сдаёт эту квартиру и получает аналог в своём родном городе. И это всё происходит в то время, когда квартирный вопрос продолжал мучить не только москвичей. Сначала они как разведённые жили на разных квартирах, но потом сумели соединёнными усилиями заработать себе на кооператив и съехались все вместе в одни хоромы. А что? Формально придраться не к чему – все в разводе, но папаша как честный человек поддерживает и ведёт обе свои семьи. Даже на парткоме, месткоме и домкоме не пропесочишь, как хотелось бы некоторым, которые усматривали в этой ячейке советского общества некую «шведскую семью». Это я к тому, что жизнь всегда была, есть и будет богаче на выдумки, чем разные там писатели и поэтессы. Ранешнее время тоже было не сахар, но вот нынешней разнузданности в нём не было. Свобода – это такой императив, что применяется с умом. А если ума нет, то это уже не свобода, а бардак. Вот нынче чуть было не легализовали проституцию – и что, я вас спрашиваю? Как будто она у нас до этого не существовала в своей латентной форме. Я вас умоляю! Дева, ты помнишь ту медно-рыжую брунетку, которая на меня запала? Ей ли не помнить – дело у нас чуть было не дошло до второго развода, всё шипелось и искрилось! И что здесь случилось в конце? Мы таки с Девой устояли под этим бешеным напором – молот брунетки не выдержал и раскололся об наши цепи Гименея. Потому как и без микроскопа было видно брунеточное наилегчайшее поведение – а это, знаете ли, уважения к женщине не добавляет. И вот вы себе полюбопытствуйте, как словарь безмерно могучего русского языка может охарактеризовать падшую женщину тяжёлого, среднего и лёгкого поведения – это же просто гнусное наследие царского режима, которое снова к нам вернулось… Профура, лярва, волосуха, оторва, бикса, прошмандовка, лахудра, стерва, курва, спермовыжималка, шмара – и это всё об женщине, гении чистой красоты! Так вот, к вопросу о продажно-покупной любви. Я вам уже говорил, что человеческий организм имеет в себе парные и непарные органы – чего здесь больше, я не считал, но, по моему глубокому убеждению, помимо органа, которым мужчина любит женщину, у него должен обязательно быть орган жалости. И располагаться он должен напротив органа жадности. Потому как любовь и жалость где-то очень близко синонимы, и иногда могут взаимоподменяться. Вот как-то в студёную зимнюю пору поехали мы с моими коллегами на встречу с руководством одной из местных фирм, посвящённую торжественному подписанию нашего с ними коммерческого договора и даже предоплаты. И как-то так споро управились к обеденному времени, что тамошнее руководство любезно предложило отметить это событие за очень хорошо накрытым столом прямо у них там в здании, которое было стоящее себе отдельно. То есть никаких других офисов и прочих лишних людей – строго все одни присутствующие. Выпили-закусили, покушали, опять выпили-закусили, веселье нарастает – и тут ихний заместитель директора предлагает развлечься. Естественно, с девочками, потому как там в этой фирме у мальчиков были стриженые затылки через одного. И даже у их директората. Ну, а что делать? Обидеть принимающую сторону отказом? Не поймут-с… Ладно. Поскольку местных секретарш на всех не хватает, вызывается скорая сексуальная помощь и мигом доставляет к нашему столу шеренгу юных созданий. Мне как самому старшему по званию любезно предлагается сделать первый выбор – делаю выбор на худенькой, но вроде спортивной девчушке, и мы с ней удаляемся в отдельный кабинет, где есть диван и журнальный столик с коньяком для меня и вином для дамы. Вот только не надо пошлостей, деточки! Когда один известный сатирик заявил на всю страну, что он уже ушёл из большого секса, то я ему сразу не поверил. Не мы уходим из секса, а он уходит из нас – это природа, против которой не попрёшь. Но таки мы всегда остаёмся в разряде гладиаторов… Что? А, это когда ты можешь её только гладить, от чего, кстати, дети не получаются вообще, что очень удобно. А в данном конкретном случае то ли я переел, то ли уморился от этих всех, надо сказать, трудных переговоров… эти ребятки с затылками могут уморить кого хочешь… вобщем, мы с ней всё отведённое и положенное для утех время весьма мило проболтали об том, об сём. Надо сказать, смышлёная девочка оказалась, умненькая… и ко мне пиететом прониклась. Причем о своей нелегкой жизни она мне - ни полусловом, ни намеком. И чтобы денег с меня потянуть - ни-ни. Чувствую, не хочется ей обратно в эту карету сексуальной скорой помощи возвращаться. Ладно. Выходим, я благодарю принимающую сторону за причинённое удовольствие и говорю, что сам доставлю эту свою пассию куда надо. Принимающая сторона дружно кивает, мы забираем документацию, откланиваемся и отъезжаем. Все здоровы, все довольны. А на часах ещё даже файв-о-клок не обозначился. Но поскольку на сегодня главное уже произошло, мы все разъезжаемся по домам – я доставляю девочку до её жилплощади и обращаю внимание, что курточка на ней из такого рыбьего меха, а сапожки просят такой каши, что мой орган жалости тут же мне скомандовал и я эту команду прорепетовал. Заехали мы с ней обратно в магазин, и я купил ей там нормальные зимние вещи. Мне нетрудно, а ей было неожиданно приятно. И как-то мы с ней потом потерялись… А года через два, в уже другом общественно-торговом месте, трогают это меня сзади за рукав и весело приветствуют – и что я вижу? Стоит передо мной моя пассия, ещё более похорошевшая, ещё более спортивная, а возле неё стоит приличный молодой человек и держит на руках младенца. Товары сопутствующие они тут покупали для своей семейной жизни. Поблагодарила она меня снова и так истово, что я едва не прослезился. А то! Всего-то ничего надо было сделать, чтобы человек с твоей помощью перенёсся из одного социального слоя в другой – сами знаете, у нас долго ещё будут всех встречать по одёжке. А доберутся до ума или нет – это уж как получится… Не будет тут вам морали, деточки, не будет… Кто что купил, тот тем и пользуется. А гарантию на всё про всё вам даже в собесе не дадут.
История из детства. Когда мне было даже не знаю сколько, время от времени, а вернее всего один раз в жизни мой отец решил сводить меня в кино. Мать выдала нам рубль и еще какие-то копейки были у нас видимо на проезд и мы выдвинулись развлекаться. Решили ехать в кинотеатр "Орленок" в нашем районом кинотеатре "Ракета" в Сормовском районе города Горького репертуар был так себе, а Орленок это самый центр на верху в Нагорной части города там фильмы намного лучше идут. Там и с фестивалей часто показывали и просто редкие премьеры, которых не было больше в городе нигде. Ехать от нашего дома нужно было ну часа полтора не больше. Приехали встали в очередь. Я у отца попросил за чем-то рубль и стал его, о чем-то думая, катать по высокому прилавку кассы. Шпульк и он... Укатился куда-то в глубину стены-прилавка в котором была вмонтирована касса. На этот рубль нам бы хватило на два билета на пирожное и кофе глясе с мороженным и отцу, самое главное, на пару пиво после фильма. И вот этого рубля больше нет. Кино нет. Мы ехали только до площади Горького 1,5 часа и потом еще половину Покровки шли до Орленка. Ни кофе, ни мороженного, ни пива, ни кино. Отец мрачнее тучи, замены этому рублю не было, ни смартфонов не было, ни кредитных карт. Мы ехали домой, а рубль Максимка потерял просто опустив его случайно в щель между бетонных плит в кассах кинотеатра. Когда мы выпазили из трамвая у кинотеатра "Ракета" нам там нужно было пересесть на восьмерку там у меня зажало ногу дверью трамвая. - Курва! - выругался зло отец и ударил мена наотмашь по затылку. Больше мы никуда с ним не ходили никогда в жизни. - А этот рубль я потом бать достал, - сказал я сидя на могиле отца через много лет после случившегося. После того, как опубликовали мою первую книгу директор "Орленка" нынешний конечно, сам позвонил мне и предложил вскрыть эту панель и найти тот самый рубль и теперь я принес тебе его на могилу и оставил его здесь у тебя на памятнике. Купи себе пива бать!
В главных ролях пожалуй самые примелькавшиеся, безобидные и необидчивые комментаторы-авторы сайта ан.ру (имена-ники изменены): Чик Детройт (далее Чика) и Соломон Абрамыч (сокращённо Соломон) В эпизодах: Вроде Алексий
Соломонова конопля
Однажды, когда Соломон Абрамыч отдыхал с очередной шмарой на даче, к нему вдруг нагрянул в гости Чик Детройт из далёкого США. Наш Соломон так обрадовался, что выпер упирающуюся всеми четырьмя конечностями подружку и даже пустил от счастья скупую слезу.
- Ипать колотить, ты сентиментальный, - произнёс Чика.
– Ну чё, может в баньку? – предложил в ответ Соломон и подмигивая влажным правым глазом, щёлкнул себя по шее. – Ну и жахнем за встречу то!
Пока Абрамыч затапливал баню, Чик бродил по участку и прицокивал языком.
- Етитский трамвай, у тя кроме сорняка чё-нить тут растёт? Чево жрать то будем?
- Да не суетись, разберёмся! Иди кости свои американские прогрей.
- А не оуйхел ли ты, пиндосом заморским меня кличить? Россиянин я! И отец мой и дед землюшку родную в сапогах топтал! Временно я там, вре-мен-но, 20 годков на чужбине это ж разве срок?
- Ах ты ж ссукин сын, - потряс прокуреным жёлтым пальцем Соломон Абрамыч, – ой жучара! Наливай! Была у меня история в 90х, бывший сослуживец подарил на…
- Блятушки, чаво ты знаешь про 90е? Да ещё Ильич свят Ленин говаривал, прежде чем яго, як сонную красавишну в стеклоящик заколотили, что ни нада…
- Завёл свою шарманку, гадёныш, - хохотнул Соломон и хлопнул пятый стакан первача, закусив огрызком баунти, купленного давеча выпертой девице в знак восхищения отборных сисек.
Напарились ребятушки, раздавили два бутыля самогона, поспорили о Пиндосии да о России-матушке, приперчили евреями и даже всплакнули о временах Великой пандемии, опосля высморкавшись в медицинские маски, коими запасливый Соломон утрамбовал весь погреб. Стемнело и захотелось жрать. Растопили печь. Чика и говорит:
- Ща я те яишенку сварганю, тащи яйца.
- А нету, кризис жеть, - развёл руками захмелевший Соломон и неудачным движением сшиб со стола третью бутылку огненного напитка, – Идрит суперзда! Последняя!!
- Как это, – тупо уставился его голодный товарищ – последняя? А так бывает в краснодарском крае?! Оуйхеть какой пиндарастный поворот! Даже во времена ВОВ товарисч Сталин обкомовские сто…ик, - икнул Чик и оборвал себя на полуслове. – Как это яиц нету? Нищий чоль?
- Давненько ты, биографушка мой, в Россее то не был. Всё Википедию зубришь. А смотрел бы как нормальные люди ТВ, знал бы, что за беда с нами приключилась. Яйца нонче дифф.. деф..ффцит! – заплетающийся язык начинал потихоньку произвольно болтаться во рту Соломона Абрамыча.
- Гейропа лесботрясая в совокупе с Бидоном значитца яйцами обжирается, а нам шиш с маргарином? – взъерепенился Чика. Да ещё великий царь-батюшка в 18-м веке издал…
…………………………перелистнём 3 страницы…
- Давай пук.., - ик, - пыхнем, а? Щас коноплю забью, - хлопнул по лбу себя Соломон и не расчитав удара, завалился на рядом стоящий стул, неудачно задев рукой раскалённую плиту. – Бляяя.. хачкмала соскодрявая! Ссссукааа! Ё-душевой в рот! Ааа, тащи воды!
Детройт рванул по кушерям к колодцу. Обернулся уже через минуту.
- А вода где? – слабым голосом проблеял подпаленый.
- Вода… там, в колодце.
- Пипец, ты юморист! Знаю, что в колодце. Где ведро с водой?
- И ведро в колодце.
- Ах ты ж, размазня заморская!
- Улих ты здипишь, дефицит краснодарский! Даже волдырика нет, дай подую, - заржал Чик.
- Ничё я не здипю, салдофон сышиасский - сушняк! Я пить хочу! Давай верёвку.
- Нету.
- Как нету? А где она???
- Тоже в колодце. Пожди, к соседям сгоняю.
- Ты на часы смотрел, дитя Детройта? Иди в спальне со спинки кровати сними, дивчина меня ею вязала.. эх, зря я её до дому отправил. Зря.
- Японский сельхозсовет, не зря я говорю, после сорока секеса нет! Пытала тебя нечисть грудастая, где яйца затарил чоль?
Чика притаранил из пыточной верёвку, брезгливо швырнул её Соломону и пошёл искать кастрюлю, чайник, кружку, в общем то, чем можно было добыть воду из колодца. Вернулся серчавый:
- Абрамушка-душенька, у тебя окромя стеклянной тары в хате что-нибудь ещё есть???
Соломон Абрамыч пошатываясь доплёлся до древнего шкафа. Скрипучая дверца дзынькнула по затуманенному мозгу. С детским восторгом Соломон вынул… кипу.
- На!
-Зачем? – от удивления Чика вспомнил вдруг классический русский.
- Воду черпать из колодца будем, - с пьяной улыбкой произнёс Соломон.
- Признаться, я тебя недооценивал, - сказал Чик и они вместе направились к источнику жидкости. Начерпав ведро воды и просвятившись историей возникновения колодца на планете Земля, Соломон не сдался и настаивал на конопле.Детройт по прежнему пух от голода.
- Ни я, ни мои предки седьмого колена, не курили даже сигаретки. Мы боги свояго тела и не нада разглогольствовать о зависимости и прочей херне! Я вааще 20 дней и ночей не ел и не пил и не издох как Гейропа без газу! При комсомоле партийный долб…
- Вот курва!!!! Дамочка весь мешок травы прихватила, - воскликнул вдруг Соломон ибн Абраам и пригорюнившись осел на пол. – Как же так? – подлая скупая слеза снова решила выкатиться из правого глаза. - И накатить нечего! Ищи кастрюлю, дружище, будем по технологии Шнейгеля выращивать.
- Шней..кого?!
- Тащи, говорю. Увидишь.
Американский гость послушно ринулся на поиски, нашёл таки кастрюлю на верхней полке единственного кухонного шкафа и с любопытством взирал на хозяина дачи. Было уже далеко за полночь, огромная луна выкатилась из-за тучки и зависла над заросшими сорняком владениями Соломона.
– Бери лопату, пошли!
Всего четыре раза падали в кусты и на сырую землю герои сего рассказа, но как говорится, пьяному всё нипочём. Добравшись до кучи навоза, нагребли пол-кастрюли, смешали с землицей и благополучно воротились в дом. Из под полы Соломон надыбачил куль с конопляным семенем и навтыкал горстку в кастрюльную клумбу. Весь фэншуйский набор поставили греться на плиту.
- Ни уйхасе, ты химик, – воскликнул Чик, - Дитятко чукотских прерий! Неужто и впрямь попрёт?!
Найдя под столом обёртку от Баунти, голодный Чика втянул носом ещё живой дух кокосовой стружки. – Ааай, твоя взяла. Коль вылезет и я пыхну. Надо воды доверху долить, семена быстрее набухнут и точняк урожай косить будем.
- Ну чё, лезет? – спустя минут сорок сонным голосом спросил Чика.
- Ща.. пжди.., уже должно.. – широко зевнул Соломон и откинулся на спинку стула, запрокинув назад умную голову. В зажатой руке свисал большой черпак……………
- Эй хозяин! Я тут свежей бруснички привёз, ещё роса не обсохла.., ёк-макарёк, ну и вонь у тебя!!!
Ровно в пять утра на пороге Соломоновской дачи стоял дядя Лёша с корзинкой в одной руке и седлом от лисапедки в другой (ну чтоб не спёрли) и недоумённо зрел картину двух богатырей. Одного с половником, второго с цветастым фантиком в зубах, а на плите колосилась полуметровая конопля.
Если бы Миколу и Петра двенадцать лет назад попросили объяснить слово «нелегал», они вряд ли бы это смогли сделать. А если бы им сказали, что через несколько лет они сами станут этими самыми «нелегалами», они были бы очень удивлены, а то могли и по рогам дать за такое непотребство. А как все хорошо начиналось. Родной колхоз, Микола там бригадир, Петро у него заместитель, кумовья воруют, деньги получают, пьют самогонку, едят сало, втихаря ругают за все это Москву и коммунистов, как и все остальные колхозники, в общем, живи - не хочу! И тут пошло-поехало - Горбачев, перестройка, Чернобыль, инфляция, ГКЧП, развал Союза, самостийна Украина, бедность и нищета. Первым опомнился Микола: «Трэба ихаты за кордон за грошима! Кажуть, що зараз цэ можно!». Сказано - сделано. Кумовья разыскали дальнюю родичку в Канаде, та прислала им вызов на визит, визу в Киеве открыли сразу и кумовья, продав старенькую «Ниву» Миколы и купив на эти деньги билеты, улетели в Канаду, где скоро и стали нелегалами. Прошло четыре года. Кумовья-нелегалы по черному пахали на канадских стройках. Гроши вже булы, но все равно хотелось их еще больше... Да и украинская родня, привыкшая за эти годы жить ни в чем себе не отказывая, деньги тянула по любому поводу, начиная от подарка вчительке, заканчивая ремонтом сарая. И это кроме обязательных ежемесячных отчислений на жизнь и на дни рождения. Поэтому возвращения на родину наших «дойных коров» явно никто из родни не желал. Приходилось экономить на всем. Кроме водки. Жили в подвале-бейсменте за 300 баксов с носа. По воскресеньям ходили на бесплатные обеды в украинскую церковь. Одежду воровали из больших ящиков для благотворительных пожертвований возле торговых центров. Вот и сейчас пришло время идти за одеждой - приближалась зима. Ящики с одеждой присмотрели еще вечером. Выкинув в них для вида старые спортивные штаны и драную майку с надписью «Перестройка», убедились что ящики полные. С наступлением глубокой ночи пошли на дело. Первая ходка была удачной. Петро, залезши в ящик, выкидывал оттуда одежду, Микола ее принимал и завязывал в узлы. Осторожно оглядываясь по сторонам, отнесли добычу домой. Сели. Выпили водки. Посмотрели друг на друга. Одежды было много. Но там ведь еще один ящик остался... Да и родне можно в село отправить... Еще выпили. Переглянулись. И пошли к ящику. Когда, навьюченые вещами из второго ящика, стали возвращаться домой, начал накрапывать дождь. Стало холодно и промозгло. И в это время на дороге показалась полицейская машина. Канадцы - стукачи знатные, то есть я хотел сказать - порядок любят. «ТикАймо! » - крикнул Микола, и, схватив за узел двумя руками, первый рванул вперед. Куды Микола - туды и Петро. Полицейская машина, включив мигалки, лениво повернула за мешочниками. По дороге бежали не долго - Микола, заметив узкую пешеходную дорожку между забором школы и домами, крикнул «Повэртай сюды! », и оба свернули в сторону. Полицейские мигалки отстали. Но выскочив из-за угла забора, друзья натолкнулись на неприятную неожиданность - вторую полицейскую машину. Правда, толстенькая негритоска и молоденький стажер стояли к кумовьям спиной, ожидая нападения почему-то с другой стороны. Видно радио у них работает, но плохо... Быстро оценив ситуацию и не снижая скорости, Микола ринулся вперед. С криком «Бей ментов!!!! » разметал противников тяжелым узлом с одеждой и освободил путь к свободе. Петро не отставал. Украинский забег продолжался. Когда до дома оставалось всего сто метров, все вокруг наших героев озарилось божественным серебрянным светом. Но это была не путеводная звезда, а полицейский вертолет. Да и сполохи мигалок были уже со всех сторон. Обложили, суки... Первым сдался Петро. Бросив мешок на землю, он сел на него и схватился руками за голову. Микола, пробежав несколько метров, тоже остановился, погрозил кулаком в небо, крикнул «У, курва падлючная!! » и, бросив узел на землю, со злостью пнул его ногой. Нельзя сказать, что удивление полицейских, узнавших с какой добычей убегали преступники, было большим - оно было огромным! Нападать на полицейских из-за двух мешков сэконд-хендовской одежды - в участке на арестованных хохлов приходили посмотреть все свободные от смены! Но преступление было на лицо - нападение на полицейского при исполнении служебных обязанностей с использованием отягчающих обстоятельств. К тому же выяснилось, что наши герои - нелегалы. Поэтому в любом случае предстоял суд (все происходило до 11 сентября 2001г). Петра продержали в кутузке сутки и выпустили под залог в 1000 долларов. Агрессивного Миколу выпустили на сутки позже, содрав за свободу 10 тысяч. Выпустили их до суда. Петро понял - это шанс вернуться домой на белом коне. Для вас же, мол, старался, одежду добывал, но менты поганые поймали и силой отправили домой! И он пришел на суд, после которого благополучно был выслан на ридну неньку Украину. Микола решил иначе. Буду трыматыся за Канаду до кинця! И он поменял место проживания и на суд не пришел, перейдя из нелегалов в герои-подпольщики. Бо гроши дуже трэба - дочку в университет поступать, маме операцию делать, сына от армии откупать... Да и десять тысяч надо назад отрабатывать...
Знакомый поляк Кшиштоф - а проще говоря Крис - во времена социализма жил в Польше и имел автомобиль ФИАТ-125Р, который там называется «малюхом» - малышом, по нашему. Для тех кто не знает - некое подобие современной «Оки», только еще меньше. И поехал как-то Крис к своей теще в село за харчами - сам-то он в Варшаве жил. Набравши хавчика, Крис быстро рванул от тещи домой, бо теща есть теща и долго с ней нельзя... Темнело. Главная дорога, по которой ехал Крис, поворачивала направо, и когда он стал туда поворачивать, слева, со второстепенной дороги крискину машину попытался протаранить какой-то автомобиль с выключенными габаритами. Как мог Крис уворачивался, но столкновения избежать не удалось, и в опускающихся на землю клубах пыли машины остановились. Крис выскочил из своего «Фиата» и, быстро оценив последствия аварии, понял - обошлось! А налетело на Криса с сельской дороги третье чудо социалистического автомобилестроения - гэдээровский «Трабанд» (первое чудо - наш горбатый «Запорожец», на втором чуде ехал Крис). Опять-таки для тех, кто не знает - «Трабанд», чуть побольше «Малюха», плюс мотоциклетный двигатель (бензин только с маслом) и корпус не то из пластмассы, не то из прессованного картона. Столкновение произошло по касательной, слега помяло польскому «малышу» крыло, а у «немца» оторвало бампер и вмяло внутрь крыло неизвестного материала. Ничего, сам виноват - бампер проволокой прикрутит, а на крыло картонку положит и ПВА приклеет, хренов гонщик формулы один! Кстати, чего это он из машины не выходит?! Случилось, что ли, что-то с ним? И Крис поторопился к поверженному брату из соцлагеря. А в машине сидел водитель, и, как говорят в таких случаях - горько плакал. - ПрОшу пана, что вы плачете, все ж в порядке! Крыло немного помялось, бампер отвалился - ездить-то можно! - стал успокаивать плачущего Крис. - Та нельзя, курва!... - сквозь слезы ответил тот, и показал куда-то назад-вниз. Выяснилось, что плачущий где-то на государственной стройке налямзил кирпичей (и побольше, побольше!), загрузил их в прицеп и рванул на своем «Трабанде» под покровом темноты домой. В горячке не заметил крискиного «Малюха», за что и поплатился... При ударе тяжелый прицеп по инерции пошел дальше остановившегося «Трабанда» и нанизал его на свое дышло, как на шампур. По пути он развалил багажник, задний мост, бензобак и прочие мелочи, фактически всю заднюю половину, так сказать, «машины». А на передней половине с крадеными кирпичами далеко не уедешь... Картон, однако, материал не крепкий...
Старый анекдот в тему. Женщина заходит в кабинет врача. Там двое мужиков. Раздели ее, обсмотрели, общупали... Говорят: "Ну, это вам к врачу надо..." "А вы кто???!!!" "Дык! Красим мы тут..."
В период полного безвременья, году в девяносто четвертом, когда по основному месту работы денег практически не платили, предложил мне дружок подработать в отделочной бригаде. Взяли подряд на косметический ремонт районной прокуратуры. Что за район и что за город - я промолчу. Но тако-о-ого бардака я даже не предполагал. Прокуратура располагалась в жилом доме, занимая первый этаж - четыре обычных квартиры - в одном из подъездов. Так что работа мало чем отличалась от обычного домашнего косметического ремонта. Следаки - в основном молодые ребята и девчонки - освобождали нам квартиры по очереди. Даже мебель не выносили - двигали из угла в угол. В наспех освобожденных помещениях тут и там валялись папки со старыми делами. Но больше всего поражало количество валяющихся беспризорно вещдоков с бирками. Ножи, топоры, стартовый пистолет, затвор от винтовки, пакетики, конвертики… Когда мы обратили на это внимание одного из следаков, он повел нас в соседнюю квартиру, где переоборудованный под кладовку совмещенный санузел был под потолок завален таким же барахлом. По отработанным делам, - объяснил следак, вещдоки должны вывозить и уничтожать со временем. Но никому это на… не нужно. Работали мы вчетвером. Было весело и ненапряжно. Никто не стоял над душой. То и дело к нам вламывались посетители прокуратуры. В зависимости от контингента мы или посылали их по адресу, или говорили что-нибудь типа, что прокуратура переехала, а здесь теперь будет дом терпимости. Один мужик, помню, спросил: а какая, мол, разница? Примерно с часу до трех прокуратура вымирала, сотрудники расходились на обед. Ну и мы, переодевшись в цивильное, шли в ближайший гастроном, брали бутылочку (не ради пьянства, что такое поллитра на четверых мужиков?) и садились обедать. Не чем Бог послал, а что собрали жены. Вот в один из таких моментов и вломилась к нам растрепанная и зареванная женщина лет сорока примерно с криком: «Да в конце то концов, кто нибудь найдет управу на этого изверга!? » Увидев некоторое несоответствие в обстановке, накрытый стол и четверых жующих мужиков, женщина слегка охолонула. А мы сидели, разинув набитые рты. Первым пришел в себя Ефимыч. Самый старший из нас, выполнявший роль негласного бригадира, отставной военный, закончивший службу в звании полковника, не помню каких родов войск. Мужик до ужаса представительный. Если не в спецовке, то без костюма и галстука я его не видел. Ефимыч женщину усадил, сказал: «Вы успокойтесь. Выпейте вот» И налил ей полстакана водки. Говорил Ефимыч всегда веско. Женщина водку махнула и сидела с круглыми глазами, совсем уж обалдев от такого приема в прокуратуре. А Ефимыч говорит: «Вы не обращайте внимания. У нас, видите, ремонт небольшой. Рассказывайте» И женщина сквозь слезы рассказала обычную историю. Пьет. Бьет. Не работает. Деньги отнимает. Жаловалась в милицию. Бесполезно. Участковый ничего сделать не может. Дети плачут. Их тоже лупит. А сегодня грозился убить. Побежала к вам. Что делать? «Что делать? - говорит Ефимыч. Пишите заявление. Сейчас я вам бумагу дам, ручку. А там следователь, кому поручат, будет разбираться» И в это время в подъезде раздается топот и крик пьяный: «Где эта сука? В прокуратуру на меня жаловаться? Я те покажу…» И вваливается крендель. Обычный синяк. Руки в наколках. За спиной ходки три по мелочи. По зоне таких мужики бушлатом гоняют. А тут - герой. Статьи на него нет. УК он лучше прокурора знает. И буреет от безнаказанности. И портит жизнь окружающим по мелочи. А ближним от него житья нет. История и персонаж, действительно, обычные. С ходу, не обращая внимания на нас, наезжает на тетку: «А ну-ка, пошла домой, курва! Я те покажу! …» Ефимыч встал меж ними, говорит: «Гражданин, вы успокойтесь, присядьте, сейчас мы с вами побеседуем» Мы тоже напряглись. Тот орет: «Не о чем мне с вами беседовать! » Но на стул сел. Развалясь, нога на ногу, пальцы демонстрирует. Тетка в углу жмется. Ефимыч ей говорит: «Вы домой сейчас идите, а мы с супругом вашим побеседуем» Тетка бочком-бочком, и выскользнула в дверь. Ефимыч садится за стол напротив кренделя и начинает воспитательную беседу. Говорит уважительно. Что ж, мол, вы, гражданин, ведете себя так? Жену бьете? Не работаете? Нехорошо это. Не по мужски. Тот только ухмыляется фиксато. «Ты, - говорит, начальник, кончай меня лечить. Или говори конкретно, какие ко мне претензии, или я пошел. Только нету у вас на меня статьи» И вообще, пошли вы, типа, на… Послать Ефимыча - это надо быть полным отморозком. Ефимыч говорит: «Статьи действительно нет. Поэтому мы для начала ограничимся профилактическими мерами» Потом встает, снимает пиджак, вешает аккуратно, и сменив любезный тон на свой обычный, командует: «Штаны снять! » «Ч-ч-его-о-о!??? » - обалдел крендель. «Штаны, говорю, снимай! » говорит Ефимыч и достает со шкафа собачий поводок, тоже вещдок с биркой. То ли душили им кого, то ли нашли на месте преступления. Короткий, кожаный, жесткий, плетеный косичкой. Хороший поводок. И нам кивает, а нас уже просить не надо - так достал этот персонаж. Помогли ему штаны снять, перегнули через стол. Ефимыч говорит официально: «Внимание! Гражданин Похуймнекактвояфамилия. За регулярные издевательства над женой приговариваетесь к порке» И давай его по голой жопе поводком охаживать. Тот, конечно, не молчал. Орал сначала «Да вы что, охуели!?», «Права не имеете!», вертелся и вырывался. Но куда там. Потом просто выл. Когда Ефимыч запыхался и рубашка под мышками потемнела, спросил: «Ну, молодой человек? Прониклись? » Услышав в ответ: «Суки рваные! » передал поводок Сереге со словами: «Сережа, продолжай» Первый, и дай Бог последний раз я с таким удовольствием участвовал в коллективной экзекуции. Экзекуцию прекратили, когда пассажир натурально заплакал. Вместо крутого, как вареные яйца кренделя плакал обычный мелкий шкодник со спущенными штанами. И доканала его видимо не сама порка, а непонимание сути происходящего. Ну, то, что в ментовке бьют, это понятно. Но чтоб в прокуратуре пороли? Это было выше его понимания. Когда клиент, шмыгая носом, с горем пополам надел штаны, Ефимыч произнес прощальную проникновенную речь. Держа его за воротник и глядя в глаза, сказал: «Я тебя, гнида, если не успокоишься, каждый день буду сюда приводить и пороть. Срать стоя будешь. Тебе турьма раем покажется» И отпустил. И все. Пришлось нам, правда, взять в этот день еще бутылочку антидепрессанта. А, нет! Не все. На другой день, или через день заглянул к нам прокурор. Мы как раз линолеум достилали. Посмотрел, заценил. «Не слишком ли темный линолеум? » говорит. Ефимыч ему отвечает, мол куда светлее? У вас посетители, не будете же каждые пять минут подтирать. «Да, да…» - говорит как-то рассеянно прокурор. «Вы профессионалы, вам виднее» Потом вскинулся как-то, будто чего вспомнил: «Тогда и вы уж, пожалуйста, в правосудие не лезьте. А то, бегает, понимаешь, какой-то кадр по всему городу, демонстрирует всем голую жопу, и говорит, что это его в прокуратуре отхерачили! Смех просто… Но хулиганить вроде перестал…» И пошел себе…
История про военные сборы после института, происходило во времена великого и нерушимого. Наш курс 30-40 студентов из Донецкого политеха сослали в пгт Мигалово тогда еше Калиниской губернии на предмет практического изучения военной премудрости. Это было место сборов всех или почти всех московских вузов, как нас туда занесло одному военному богу известно, и был там начальник этих самых сборов некто подполковник Сирадзе, маленький такой, толстенький грузин. По всей видимости он тоже не мог догнать каким образом мы оказались на территории подвластных ему земель, но приказ есть приказ и ему пришлось смириться. Правда, в одном он себе не мог отказать, иначе как « епаные шахтеры» он нас не называл. Теперь сама история. Приехал к нам с нспекцией наш зав. военной кафедры полковник Копылов посмотреть как мы тут живем, как грызем гранит военной науки, вобшем пробздеться. Необходимо сказать что он был, а может и есть мужик весьма представительный, полкан метра под два ростом, грудь колесом, морда красная, полкан всем полканам полкан. Так вот, идет он по центральной аллее при полном наряде китель, фуражка, брамзеля висят, за ним еле успевает его свита, всякие там майоры, подполковники, а ему на встречу такой весь расслабленный Сирадзе, в летней рубашечке, воротник расстегнут, галстук висит на пуговице, глаза полузакрыты нирванна полная. Заметил он эту кавалькаду слишком поздно ( необходимо пояснить что они не были предсталены еше) ретироваться уже было некуда . И совокупление произошло - К. : « Подполковник!!! Ко мне» (голос у него, как стаканы лопаются) - С. подбигая « Есть» - К. « В каком виде!!! Перед курсантами!!! Смирно!!! Немедленно привести себя в порядок!!! Ты шо на даче перед курвами разгулюеш!!! Покажи носки!!! » Ну и в таком духе продолжалось минут десять, пока кто-то умудрился шепнуть раздухарившемуся полкану что это и есть тот самый начальник сборов. Как они помирились не знаю, но с тех пор Сирадзе оставил нас в покое. Федор
Сегодня моя маман мне показала заметку, которая просто не могла оставить меня безразличным. И, что характерно, не оставила. В этой заметке хорошо все: и сама история, и стиль изложения, и… Все, короче хорошо. Остается добавить, что это была газета «Труд-7» от 24 июня 2004 г. стр.21. За сим оставляю вас один на один с этим чудным текстом :)))
«Заявление Я, Бутейко Мария Даниловна, 1970 г. рождения, прошу назначить мне алименты на мою дочь 1998 г. рождения. Удивитесь, при чем тут ваше медицинское заведение - вы ж не роддом. А при том. В начале прошлого года мой муж, будучи находясь за рулем в состоянии нетрезвого опьянения, налетел на бетонный столб с тяжелыми последствиями, про какое ниже. Я пошла его навестить в травматическую больницу, то есть к вам. Дежурная глянула в список и сказала, что пациент Бутейко лежит в 26-й палате, причем сильно ушибленный в голову и вообще верхнюю половину своего человеческого туловища. Висел на растяжках, в гипсе, да еще сплошь обмотанный бинтами, так что виднелись только глаза и ротовое отверстие. Какой ни есть поврежденный, а супруг, и я стала отпаивать больного сливками, медом, собачьим салом и прочими дефицитами. Выполняла это каждый день ему в лежачем виде в течение месяца. Когда же платить сестрам за ночной уход стало нечем, я начала оставаться в палате до утра. И так продолжалось еще недели три. И вот наконец его размотали, и что ж я обнаружила? Этот вовсе не мой муж! То есть тоже по фамилии Бутейко, но Анатолий Николаевич, тогда как мой - Петр Карпович. Однако в женской консультации мне сказали, что уже поздно. Конечно, вам любопытно, где все это время находился мой законный? Не знаю. Скорей всего, у той курвы, какую катал в машине, а может, у какой другой. Во всяком случае дома его присутствия не наблюдалось. Когда ж через полгода он, то есть Бутейко П.К., заявился, я была уже сильно в положении от травмированного гражданина Бутейко А.Н. Однако тот жениться на мне категорически не в состоянии, потому как я официально в состоянии замужем за Бутейко, который П.К., сам же он женатый - на особе, каковая в настоящий период проживает за границей, а именно в городе Шебекино Белгородской обрасти. В результате полученного мною ошибочного зачатия у меня родилась дочка по фамилии Бутейко, а по отчеству то ли Петровна, как мои старшенькие, то ли Анатольевна - от своего поврежденного отца. Вина во всем этом происшествии, ясно, лежит на вашем лечебном заведении. Потому ввиду моего затруднительного материального положения прошу в моей алиментарной просьбе не отказать. Бутейко М.Д., кормящая мать. » Доставил в редакцию Савелий Цыпин.
О котах и партийных документах :) Эта историйка случилась на заре моей юности, когда я работал в районной газетке. Был у нас там зав. экономическим отделом - Санька Г. - длиннющий жердяй под два метра, тощий, и не дурак выпить. То-есть, если быть точнее - вся его жизнь сводилась к зарабатыванию денег на выпивку. Санька этот был человеком весьма своеобразным, он умело подлаживался под любую среду: с проходчиками, пастухами, геологами, моряками, рыбаками он всегда разговаривал строго на "их" языке. Для некоторых моих знакомых было просто шоком наблюдать, как сельский интеллигент средней руки вдруг и внезапно начинает сыпать отборным матом и жарить сленговыми словечками работяг-буровиков... ;) Пострадал этот Санька во время "борьбы за трезвость", когда уговорил мужиков из районной типографии наклепать ему несколько сотен поддельных талонов на водку, которые потом самолично проштамповал кустарно изготовленной печатью поссовета. На эти талоны он в любое время мог отовариться нужным количеством спиртного. Но не учел одной детали: его поддельная печать оказалась куда лучше настоящей. На этом и спалили продавцы и менты поддельные талоны. И на Саньку завели уголовное дело по статье "подделка гос. документов и печатей" - так кажется... Но историйка, в общем, не об этом. А о коте, который жил в редакции. И который отучил Саньку от безответственного отношения к бумагам на столе. И приучил к порядку. Надо сказать, что Санька был мужиком достаточно шебутным. И этот его шебутной характер налагал определенный отпечаток и на его творческие изыски, и на атмосферу в кабинете, и на его манеру жить за рабочим столом. Стол у него был просто произведением искусства. Когда мы заходили к Саньке в кабинет, то первое, что видели - густые клубы дыма от папирос "Беломорканал" (Санька в день выкуривал 2 пачки папирос. И к концу рабочего дня в его кабинете находиться без противогаза было просто невозможно). Пробравшись сквозь сизый туман, вы видели огромный двухтумбовый стол, на котором возвышался горный ландшафт из фотографий, гранок, словарей, документов из сельхозотдела райкома КПСС, каких-то газетных вырезок, недоеденных бутербродов, окурков и прочего. И только потом уже, за всем этим великолепием, мы видели вечно лохматую голову Саньки, который согнувшись в три погибели, строчил очередную корреспонденцию на экономическую тему. Так вот. В редакции, помимо нас всех, жил еще большой и толстый кот Василий. Его подобрала сердобольная зав. отделом писем - хорошая, в общем, тетка, но из-за отсутствия детей, распространявшая свои материнские инстинкты на кого попало, в том числе - и на всякую живность. Она и притащила откуда-то кота Ваську. Он был к тому времени вполне взрослой и половозрелой особью, годов двух-трех, с совершенно бандитскими глазами, повадками обычного помоешного кота, и замашками беспризорника. Его кое-как приучили ссать в большую и плоскую банку из-под маринованной селедки. Но вот "по-большому" он гадил всюду, где придется, за что был периодически нещадно бит редакционной уборщицей. Все, в общем, было худо-бедно нормально, но наша зав. отделом писем поехала защищать диплом. И отсутствовала более трех месяцев. Кот Василий, конечно же, решил, что его хозяйка от него сбежала, и в знак протеста перестал ходить по малой нужде в свою селедочную банку. То-есть, срал он как и раньше - где придется, а ссать теперь наладился - где попало. И вот, надо ж было такому случиться! Санька притаранил из райкома партии какие-то очень важные документы с партйиной конференции, посвященной экономическому и сельскохозяйственному строительству района. Дали ему их в секретариате буквально на одну ночь, для того, чтобы выверить в статье, которую он готовил по материалам партконференции, всю цифИрь. Санька засиделся допоздна и по безалаберности своей, оставив бумаги на столе, забыл закрыть дверь своего кабинета на ключ... ... Настало утро следующего дня. Документы в секретариат надо было отдавать к 10.00. Санька пришел в 9.30. Как он зашел в свой кабинет, услышали ВСЕ! Потому что тут же раздался нечеловеческий рев: - А-а-а-а-а!!!! Где эта сволААААчь?!!! УБЬЮ, КУРВУ!!!! Мы повыскакивали из своих кабинетов и ринулись к Саньке. Первым делом нам по носам шибанул вонючий запах кошачьей мочи. ВЕСЬ Санькин стол был залит зловонной лужей, в которой мокли партийные документы с конференции... Санька пытался промокнуть их чистыми листами бумаги, но помогало это слабо. Кот тем временем почуяв неладное, забился куда-то в ему лишь известный укромный угол. И разъяренный Санька тщетно пытался его разыскать, чтобы "разбить его тупую башку"... Понятное дело, что документы в райком он не понес. Вместо этого он сочинил какую-то несусветную историю про то, как положил их на край стола и видно по запаре смахнул в мусорное ведро, которое выкинула на сожжение уборщица. Саньку долго драли в райкоме, потом на партийном собрании в редакции, ему влепили "строгача" и лишили премии. Васька блукался от Саньки по всей редакции, когда периодически на него "накатывало" и он пытался изловить поганца для того, чтобы утопить его в канализационном люке. Обычно ленивый и медлительный, кот приобрел реакцию леопарда, и было любо-дорого поглядеть, как с диким мявом он летал по стенам, спасаясь от длинных Санькиных рук и тяжелых ботинок. Ссать и срать он теперь ходил строго в селедочную банку и только в ночное время, поскольку днем Санька несколько раз пытался его подкараулить возле туалета, где стояла Васькина "сральная" банка. А у Саньки стол был идеально чист. Кабинет всегда проветрен и заперт на ключ. Сейчас, по прошествии стольких лет сижу и думаю о символичности... Кот ведь был прав... На сто процентов прав... ;)